Мы сели в метро и Катарина, повезла меня к себе. Я, в Германии видел мало красивых женщин, но если они были красивые, то до сумасшествия, почти такая была Катарина. ну все на месте и все в пору ни много ни мало, губки - нарисованные, стрижка и большие глазищи, в отличие от многих - брюнетка, в короткой юбке и с обалденно правильными ножками.

Метро - ползло. Так как мне трудно было с ней говорить, а она улыбалась и пожимала мне руку, то вся кровь хлынула ниже пояса, я горел нетерпением. Наконец мы приехали, плащ надежно скрывал мое состояние, а руками я уже погладил всю её верхнюю часть несколько раз. Дома у неё ванны не было. В Берлине я впервые, за последние 20 лет увидел в городе не централизованную горячую воду, а что-то типа "Атмора". Душ был над туалетом и вместе купаться было бесполезно, а я так рассчитывал.

Когда она вышла в халате, я, медленно его распахнул - сказка, поцеловал её груди и прошелся рукой ниже, чем можно было в метро, все было классно! Даже без слов, мы понимали друг друга отлично, она улыбалась и гладила мои волосы прижимая голову к груди. Я нырнул в душ и вынырнул голяком. Она лежала в постели, красивая и желанная, я прыгнул под одело - дружба народов приняла сексуальный характер.

Я делал свое дело - настраивал скрипку, то там струну подтяну, то тут, то камертончиком проверю звучание, настройка шла с трудом видимо не хватало словесного контакта. Пару раз матюкнулся для придачи остроты моменту, но видимо русский мат, для неё был незнаком, как и её немецкие междометия на немецком, но разве, стандартное "о yes", но до него видимо было еше далеко, а о чем-то другом разговаривать было не о чем, так как попытки, что-то вспомнить из школьного репертуара - отвлекало от сути и кайфа. немного напрягала её малоподвижность, ну тут о вкусах и темпераменте не спорят.

Я знал, что у немцев есть закон, еще со средних веков, обязывавший жен изредка во время акта шевелиться, дабы муж знал, что жена живая . Да-да именно живая, так как был процесс, где судили мужа, за то, что он переспал с мертвой женой, а он утверждал, что он не знал, что она мертвая, так как она никогда не шевелилась во время акта. Я вспомнил это и засмеялся. Катарина, вопросительно на меня посмотрела, убрав свои сомкнутые руки с моей спины.

Я откинулся и... о Боже, в её руках был журнал, все это время, пока я на ней пахал, она преспокойно, держала руки на моей спине и читала журнал. Закон точно отображал страстность немок. Я долго не мог остановить уже нервический хохот, так как трахал почти куклу. А Катарина хлопала своими громадными глазами и не могла понять над, чем я смеюсь, я её хотел, я её получил, и чего тут смешного, она понять не могла.

Больше секса, конечно, не было, я оделся, выпил бокал вина и ушел в ночь, тело ныло!


© yurayakunin

Бабка в ауте, стоит рот проветривает. Старлей, вылезая из снега, быстро врубается в ситуацию и тут же вбивает бича башкой в обледенелый асфальт, попутно спрашивая у старушки — "Мать, не сильно долго-то ждала милицию?"
В это время муж той девахи, войдя в квартиру, смекает, что что-то тут не так. Видя у дивана мужской, явно не свой, валяющийся носок и незакрытую балконную дверь, пулей шныряет на балкон и видит, как внизу мент укладывает оземь какого то орущего матом кренделя. С мыслями, что мент, приняв прыгуна за крадуна, потому его и пакует, муж бежит по лестнице вниз, возликовав, что есть маза впервые осуществить возмездие. Так как такая ситуация в этой семье оказывается не в новинку, но за отсутствием тела супруга всегда выкручивалась. А тут фарт припер. Тело в наличии и зафиксировано. Вылетая из подъезда, он с разбегу пытается засадить ботинком скрученного чела по башке, но, поскользнувшись, со всей дури пинает по черепу мента. Мент с мыслью — "Б%%%ь, не проканало, он просек и все видел" делает кульбит из положения "стоя раком" в позу "лежа раком на спине" и попутно погружается в звенящую темноту. Внезапно обретший свободу бич, вскакивая с земли размазывая сопли с кровью из разбитого носа, видит , как ему думается, своего обидчика — какого-то фраера в криво напяленной шляпе и очечках, с вылупленными глазами и придурошно-счастливой кривой улыбкой на ипле, — со словами -"Ах ты падла, защитник туев!" рубит того не пропитым, оставшимся со спортивной молодости хуком, в глухой нокаут. Не успев решить, пнуть или два раза пнуть, для контроля, поверженного врага, слышит откуда-то сверху бабий вопль ,поднимает свою расквашенную харю к источнику звука. Так и не успев понять, что за черная точка, отделившаяся от балкона, так разрослась в размере, что заслонила небо, потерял сознание. Бабка, не успевшая офуеть от мобильности милиции, но офуевшая от калейдоскопа появляющихся непонятно откуда мужиков и падающих бездыханно, грохнулась в глубокий обморок, причем, падая, своей головой практически убила своего уже давно и жутко обосравшегося от всей этой чехарды и мата мопса. Точка. А точка эта... короче, с точкой попутно такая хня произошла..
Пропаленная супружница, усравшись от вида своего разъяренного ботаника, и глядя, как он с криком — "Урою пид@ра!" вылетел из квартиры, метнулась на балкон. Сверху она видит лишь раком стоящего мента и бабку с выпученными глазами с истерично срущим мопсом на поводке. Тут из подъезда вылетает со сбитой набок шляпой ее домашний пинчер муж, который с разгона пинком по башке тушит лейтенанта.Охинев от этакой невиданной его прыти она врубается , что муж сейчас, в эйфории, если продолжит карательную акцию, раскрутится на срок и осознавая, что хоть как то его надо остановить , хватает стоящую на балконе эмалированную кастрюлю с квашеной капустой и булыжником внутри для гнета, не успев всмотреться, что там счас внизу, дико вопя, швыряет кастрюлю в сторону стоящего внизу мужика, есно, не успев понять, что стоит уже не тот.
Приехавшая милиция и скорая так и не разобралась в последовательности и мотивах происшедшего. Бабка и деваха молчали, как индейцы в плену у конкистадоров. Деваха с умыслом, бабка от навалившейся амнезии. Остальные искренне ни хрена толком не могли вспомнить.

- На, возьми. Тебе надо.
- Что? — фонареет мужик.
- Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
- Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны.
Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету. Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.
Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью. Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил. Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход. Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд.
Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал…