Потом где-то прочитал историю, как чувак в такой же навороченный туалет во Франции ходил. Заплатив положенные евро, наш соотечественник не мог и предположить, что всё внутри кабинки является стерильно чистым, а по сему, как и положено чистоплотному гомосапиенсу, залез ногами на унитаз… В компьютерных мозгах туалета нестыковка: датчик пола отключен, значит, человек вышел, вода не слита, что-то не так, включил дезинфекцию. Чувак на горшке сидит, свои дела делает, а тут свет выключился, и на него душ из дезраствора как ливанёт! Он с унитаза спрыгнул, компьютер вообще заклинило: дверь закрыта, а человек появился?! И завис, предварительно включив сушку струями горячего воздуха… Несколько часов спасатели резали вандалоустойчивые двери автогеном, вытаскивая обезумевшего бедолагу из цепких лап парижского туалета. Так что я ещё легко отделался

-Мама я хочу какать! Мама я хочу какать!
-Оу, Муся, иди уже усади Левочку, я потру твой шоколад!
-Семен Иммануилович, вы что опять в уборной? Выходите, тут ребенок хочет!
-А почему вы думаете, что я не хочу? Я только зашел!
-Так вы всегда хочите, а ребенок только иногда. И вы уже со вчерашнего дня там живете и не выключаете за собой свет!
-Мама я хочу какать!
-Семен Иммануилович, если Левочка покакает на половик, вы сами будете его нести в химчистку, выходите из уборной, я вас умоляю!
-Ша! Я уже выхожу! Я так не могу, тут не дают спокойно жить и умереть! Это же не возможно!
-Семен Иммануилович, тут после вас мухи летают мертвыми и не жужжат! Что вы такое кушали, Семен Иммануилович?
-Муся, когда вы будете ходить в уборную фиалками, я вам сразу сообщу, а пока не делайте мне беременной голову и усадите уже своего Левочку какать!
-Муся, тебе тереть весь шоколад или половину?!

Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по Зеленой. Муся Шнейдерман и ее мама Хана Абрамовна готовили шоколадный пирог, Розалия Моисеевна варила свой борщ, а Левочка, сын Муси и внук Ханы Абрамовны хотел какать.
Именно в это обычное утро коммунальной квартиры номер четыре, сын Розалии Моисеевны, Йося, вошел в парадной майке белого цвета и в синих тапках на ногах на кухню и сказал:
-Мама, вы как хотите, но я так больше не могу, мама!
-Ай, Йося, не делай мне голову, ты видишь я занята и варю борщ?
-Я так больше не могу, мама, и я хочу сказать, что я женюсь.
-В смысле ты так больше не могу и хочу сказать, что ты женюсь?
-Я, мама, женюсь, я хочу тебе это сказать и так больше не могу.
-В смысле, ты женюсь и хочешь мне сказать и так больше не могу?
-Мама, прекратите повторять моих слов! Я именно это и хочу вам сказать! Мне двадцать шесть лет и я имею право!
Розалия Моисеевна положила ложку на стол, выключила газовую конфорку и тяжело опустилась на табурет.
-То есть ты женишься?
-Да, мама, я женюсь.
-То есть ты вот так вот женишься на женщине?
-Да, мама, я решил. Я женюсь на женщине, потому что на мужчине никто не женится.
-Это еще как сказать- вклинилась в разговор Муся.
-Муся Шнейдерман, если ты не замолчишь свой рот, я сделаю тебе первую группу инвалидности вот этим борщом и мне не будет жалко полкило говядины, которые там плавают!-парировала Розалия Моисеевна- То есть ты, Йося, все решил?
-Да, я все решил, мама, и даже не спорьте.
-То есть ты все решил, Йося, а мама может уже ничего не решать? И кто эта шикса, что ты на ней решил?
-Ну, почему сразу шикса, мама? Она хорошая девушка с работы.
-Хорошие девушки не работают на трикотажной фабрике. Там работают шиксы, а хорошие девушки сидят дома и жду пока на них женится хорошие мальчики из приличных семьи.
-Но мама, она правда очень хорошая, мы ходили с ней в драмтеатр и в горпарк кататься на карусели и кониках! Ее зовут Танюша Гапоненко, она живет в общежитии, она ...
-Ша! Вы слышали? Гапоненко! Ее зовут Гапоненко из общежития! Мы Фельдман, а она Гапоненко! Конечно, она хорошая, она очень хорошая! Она видит стоит неженатый мальчик из хорошей семьи, воспитанный и одетый в приличную рубашку, так она сразу охмурила и сделал себе личную жизнь!
-Мама, подожди...
-Так мало того, этому шлимазлу больше не нужна мама, которая всю жизнь только и делает, что его любит как свуою жизнь и здоровье, одевает как английского лорда, делает гефелтифиш, который не пробовал сам Леонид Ильич, так зачем ему любить такую маму, когда у него есть Гапоненко, гойка, которая ходит в драмтеатр и катается на кониках!
-Мама, ну хватит играть театр, ты же не в кино! Я женюсь и все!
-Значит я умру. Иди женись, делай что хочешь, на Гапоненке, на Шмапоненке, хоть на негритоске из колоний, мне все равно, я умру и у тебя не будет никакой мамы и тебе будет хорошо.
-Мама!-неожиданно твердо произнес Йося- Я женюсь. Все. До свидания.

На свадьбе Розалия Моисеевна не произнесла ни слова. Когда гости начали расходиться, она молча встала, и поджав губы удалилась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, поэтому так и не увидела, как молодожены уезжали в общежитие, где решили жить после свадьбы.
Несколько раз Йося с женой пытались утрясти конфликт, приходили в гости к Розалии Моисеевне, но она только молчала и не притрагивалась к принесенному торту.
Йося очень переживал, удивлялся неприступности мамы, а потом, с горечью констатировал факт того, что она сдавать позиций не собирается и визиты прекратил.
-Муся, вы бы поговорили с Розалией Моисеевной, это же надо устраивать такую трагедию из Гамлета, Йося так переживает, так переживает, что даже похудел и плохо кушает- говорила Зина Хаскина.
-А что я могу сделать? Это же не женщина, а железный Феликс. Можно подумать у нее не один сын, а целая футбольная команда «Динамо»...
С Розалией Моисеевной о сыне никто заговаривать не решался, обходя деликатную тему, а сама она при упоминании его имени мрачнела и принималась нарочито громко звенеть тарелками.

Прошел почти год. Был теплый майский вечер. Возле гаражей играли в домино Зелик Абрамович, Боря Лифшиц и Вася Калюжный. Мальчишки галдели, сидя на пожарной лестнице. Зина Хаскина громко рассказывала что-то по большому секрету жене доктора Шварца Гите Самуиловне, а сам доктор Шварц читал газету на балконе и слушал как дудит репетицию Шуберта на трубе за стеной Сема Зильберман.
Но вдруг двор словно накрыло ватой. Звуки стихли. Костяшка домино застыла в воздухе, зажатая в ладони Васи Калюжного, мальчишки, как по команде перестали галдеть и замерли, раскрыв рот, Зина Хаскина споткнулась на полуслове, а доктор Шварц прекратил шелестеть своей газетой. Даже труба Семы Зильберманы что-то невнятно продудела и замолчала.
Розалия Моисеевна, вешавшая на веревку пододеяльник, удивленно оглянулась и увидела в арке дома своего сына с женой. В руках Йося держал большой сверток, перевязанный голубой лентой.
Под гробовое молчание, переминаясь, Йося нерешительно приблизился к маме:
-Вот, мама. Я так больше не могу и хочу сказать. Хоть ты и может этого не хочешь, но это твой внук Миша, который мой сын. Просто Таня говорит, что ты должна на это посмотреть и познакомиться, потому что вы родственники.
Розалия Моисеевна молча взяла сверток из рук Йоси и заглянула в него.
-Миша?
-Миша. Но если ты не хочешь знакомиться, то он не виноват.
Розалия Моисеевна плакала.
-Мама, прекратите плакать, мама почему вы плачите?
-Идите в квартиру, я напеку оладушки, что вы проглотите язык и все зубы....

-Мама, оно не хочет! Оно не влезает и не хочет!
-Танюша, так порубайте мосол, кто же ложит в мясорубку мясо с мослами, я вас умоляю!
-Муся, смотрите в свою сторону, вас забыли спросить!
-Так Муся права, Таня, мясо надо порубать- сказала Розалия Моисеевна и сняла с плиты кастрюлю с компотом.
-Мама, я хочу какать!
-Подожли, Левочка, у меня руки грязные! Это не ребенок, это цорес майне грейсе!
Было обычное утро коммунальной квартиры номер четыре в доме по Зеленой.


© Александр Гутин

P.S. На Еланском полигоне всю неделю идут учения, они даже в новости попали из-за ЧП: солдату прилетело снарядом из танка. В новостях появились сообщения, что след от метеорита сфотографировал европейский спутник Meteosat с помощью прибора SEVIRI. Увы, на картинке хорошо видно, что спутник сфотографировал шлейф метеорита в атмосфере. В космосе он его почему-то не сфотографировал.

Наших военных можно понять. Там уже несколько десятков (говорят, и о сотнях) пострадавших. Если это ракета, им предъявят мегатонные иски. Не говоря уже о том, что все будут чесать зубы о российский бардак."

http://www.novayagazeta.ru/columns/56768.html

Но прекрасная принцесса не увидела этого и совершенно не расстроилась. Потому что никто из них не был у нее в друзьях.

Мораль: нельзя отнять радость творчества.

***

Однажды прекрасная принцесса отправилась в гости к прекрасному принцу. Она надела кружевные перчатки, надушилась селективной парфюмерией и по дороге листала томик с пьесами Теннесси, повествующими о конфликте духовного и плотского начал.

Когда она приехала, прекрасный принц радостно хлопнул ее по попе и сказал, что они идут смотреть футбол и пить пиво.

Прекрасная принцесса весь вечер орала: «Гол», стучала кружкой по барной стойке и получила массу удовольствия.

Мораль: разностороннее развитие личности – залог счастливой жизни.

etwas.livejournal.com

Однажды хозяин расслабился в своей безопасной зоне и не закрыл вечером ворота. И напрасно – нарисовались байкеры. Через болото, что ли, мимо шлагбаума пробирались, все в грязи. Зашли в ворота как к себе домой. Может, помыться надумали, или попросить чего по-доброму, с монтировками в руках – осталось неизвестным. Потому что из будки раздался мощный РРРЯВК. Байкеры шарахнулись и окинули взглядом будку. Судя по размерам, она таила в себе минимум собаку Баскервилей. Сам Тузик наружу благоразумно не высовывался.

На шум вышел хозяин с ружьишком. Бросил псу: «Туз, посиди пока!» Пёсик, которого впервые назвали так уважительно, от изумления поперхнулся. Но продолжал глухо так рычать, вылитый Харлей на разогреве.

Хозяин лениво сказал: «Ребят, некогда мне, братва приехала» (наглая ложь). При словах о братве он кивнул на собственный чёрный джип, размером под стать будке. Гости застенчиво попрятали монтировки, напрягись, но не шелохнулись. Только потеснее в кучку сбились. Самый умный спросил: «А чё цепь-то не гремит?»

Хозяин задумчиво глянул сначала на них, потом на окровавленный пень для разделки туш, и ответил более ласково: «Так глухомань у нас. Псу цепь тут ни к чему. Хотите, прикол покажу? Щас только ворота закрою и парней позову. Толян, Вовчик, давайте сюда! Туз, товсь!»

Потом рассказывал: «Иду на них, а в голове только одна мысль вертится — Тузик, милый, только не высунься сейчас из будки ради бога!»

Байкеры прикол смотреть не захотели, вымелись вон. Но один решился спросить уже за воротами:

«А что за собака-то?»

«Кавказская овчарка!» — гордо сказал хозяин. Байкер прислушался к рыку и кивнул понимающе:

«Да, это зверь, а не собака! Кобель, наверно. Настоящий кавказец!»

Что пережила собачка, прячась в своей будке и ничегошеньки не видя вокруг, лучше не думать. Известно одно — в тот вечер Тузик от испуга… Ну да, прямо в будке. Но совсем чуть-чуть! Знаете, герою многое прощается…

Вронский живет в приволжском городе Симбирске одиноко. Свет даже такого маленького городка после выхода в свет романа "Анна Каренина" не принимает его, и Вронский вынужден вращаться н полусвете. Однажды он знакомится там со странной парой бывших каторжан, недавно амнистированных. Его зовут Родион Раскольников. Его молодая подруга - Катя Маслова. К Раскольникову Вронского привлекает еще и то, что волей случая они оба стали героями романов. Катя Маслова, бывшая проститутка, убившая любовника, завидует обоим и иногда говорит: "Вот напишу Льву Толстому, он и меня в роман вставит". Она даже иногда по вечерам пишет нечто вроде дневника, а потом отправляет листки в Ясную Поляну. На каторге она потянулась к овдовевшему там Раскольникову, но на свободе постаревший Родион не может идти ни в какое сравнение с сохранившим столичные манеры Вронским.
Раскольников в отчаянии, но сам он уже не может поднять руку на человека. Он решает найти исполнителя своей мести. Выбор Раскольникова падает на семнадцатилетнего гимназиста, у которого недавно казнен брат за покушение на царя. Володя Ульянов, читавший о судьбе Родиона Раскольникова, соглашается и из рогатки, почти в упор, свинцовым шариком в висок убивает Вронского. На крик
Масловой сбегаются люди, собирается толпа, и в этот момент к дому на извозчике подъезжает Анна Каренина. Она понимает, что опоздала, что месть осуществить не удается.
Вечером в гостинице она узнает имя гимназиста, убившего Вронского, и то, что в городе созрел своеобразный заговор молчания. Из сострадания к матери Ульянова, уже потерявшей сына, и оттого, что Вронского все равно никто не любил, в свидетельство о смерти Вронского вписан апоплексический удар. Анна, не имеющая средств к существованию, в гостинице знакомится с купцом и на пароходе уплывает с ним.
Маслова в отчаянии, она должна вот-вот родить, но к Раскольникову возвращаться не хочет. Дождавшись родов, она подбрасывает родившуюся дочку в бедную еврейскую семью, а сама кончает жизнь самоубийством. Еврейская семья Каплан, приняла подкидыша, назвав девочку Фанни. Девочка знает, кто виноват в том, что ей приходится воспитываться в еврейской семье. Фанни решает отомстить.
Анна Каренина намеренно бросается в разгул, жизнь превращается в череду пьяных компаний и в переход от одного купца к другому. Идут годы. Однажды осенью 1910 года после пьяного кутежа в затрапезной гостинице Анна находит зачитанные прислугой книги Льва Толстого "Анна Каренина" и "Воскресение". Старая боль вспыхивает в душе Анны, и ей начинает казаться, что во всем виновен Лев Толстой, что именно он виноват в том, что брат выгнал ее из дому. Анна решает убить Толстого и отправляется в Ясную Поляну, послав по дороге телеграмму с угрозой. Лев Толстой понимает, что это не шутка, все бросает и бежит из Ясной Поляны. По дороге простуживается и умирает. Анна снова опаздывает. Снова загул, попытка утолить воспоминания в вине. Приходит в себя Анна только в 1917 году, когда узнает, что в Петрограде произошла революция, и во главе ее стоит тот самый гимназист из Симбирска, который убил Вронского. Это единственный человек, который сделал для Анны хоть что-то. Анна принимает революцию, уходит из занятого белыми города и присоединяется к отряду красных, которым командует Василий Иванович Чапаев. Она
становится матерью этого отряда, обстирывает бойцов и готовит еду. Иногда в бою она ложится к пулемету. За это ее прозвали Анна-пулеметчица. Глядя на нее, комиссар отряда, уже выросшего в дивизию, Фурманов говорит: "Напишу роман, обязательно о ней расскажу, только придется фамилию изменить, а то не поверят. И помоложе сделаю".
В 1918 году Фанни Каплан настигает Ленина возле завода Михельсона и сказав: "Помни о смерти моего отца", - стреляет в Ленина из браунинга. Ее быстро казнят для того, чтобы никто не узнал о том, что Ленин в молодости был убийцей.
Гибнет штаб Чапаева, в живых остается только Анна, потому что ее
узнал командир белых Сергей Каренин, ее брат.
Заканчивается Гражданская война и Анна перебирается в Москву, чтобы хоть иногда видеть Ленина, но в 1924 году Ленин умирает, и жизнь Анны теряет всякий смысл. Она опускается и идет работать в домработницы.
Однажды, сходив в лавку за подсолнечным маслом, она идет домой и на трамвайных рельсах вдруг вспоминает о смерти своей матери. Приближающийся трамвай кажется ей тем самым поездом. В ужасе Анна бежит, выронив бидон с подсолнечным маслом на трамвайной линии возле Патриарших прудов... "

Недавно я летел Британскими Авиалиниями в Россию, и чтобы вы представили, насколько старым был самолет, скажу лишь, что бортовая видеосистема проигрывала VHS-кассеты. Не улучшало качество и то, что экран был меньше 2 дюймов по диагонали. А висел он на перегородке в нескольких метрах от меня. К тому же, он был поломан. Как и сиденье в туалете.

Я собирался написать письмо президенту БА и объяснить ему, что он все на свете перепутал. Использовать лучшие судна для конкуренции с американскими авиалиниями — на которых нет ничего, кроме жирных хамоватых дамочек и дерьмовой кормежки — это как выводить первый состав Челси на игру против Донкастер Роверс.

Я собирался обратить его внимание — ведь понятно, что он этого просто не знает — на то, что Берлинской Стены уже нет, и что русские больше не выстаивают по шесть лет в очереди за свеклой, и что их не расстреливают, если они скажут после этого, что она слегка шероховата.

Я также собирался пригласить его взглянуть на ГУМ — универмаг на Красной площади. Были времена, когда люди ехали сюда за тысячи километров лишь потому, что пришел завоз карандашей. Теперь же на его фоне торговые центры Westfield в Лондоне смахивают на эфиопские лавчонки. Самые маленькие наручные часы здесь больше телеэкрана, который мне так и не удалось посмотреть во время полета, а нижнее белье стоит дороже билета на рейс.

И дело не только в материальных ценностях. В России люди вольны говорить совершенно обо всем, что приходит им на ум. Попробуй рассуждать как русский в Британии — и тебя закидают камнями за расизм и оклеймят изувером. Хотите предложить, чтобы совершеннолетие наступало в 12? Да ради бога. Тебя не назовут педофилом — а с интересом выслушают, почему ты так считаешь. Они 70 лет не могли ничего обсуждать. Теперь они хотят обсуждать все.

Конечно, нельзя писать уничижительные статьи о Владимире Путине — если только не желаешь щепотки радиации к яичнице на завтрак, но говорить можно что угодно. И кому угодно. Мне это показалось чрезвычайно свободонравным.

И еще кое-что. В Британии, если Сэр Филипп Грин и Лорд Сэр Шугар проведут вечер в ресторане Wolseley в центре Лондона, обжимаясь с дюжиной длинноногих проституток, все закончится скандалом. В России же подобное считается в порядке вещей.

Один друг прислал сообщение, когда я был там: «Будь на чеку. Москва вредна для души». Он ошибается. Душе она не навредит, чего не скажешь о браке, банковском счете и мужском хозяйстве.

В Москве кипит жизнь. Обязательно стоит отведать костный мозг в «Кафе Пушкин» и провести пару минут на обочине дороги, пытаясь разглядеть хоть одну машину дешевле €50,000 в пересчете на британскую валюту. Затем обратить внимание на тротуар и попытаться отыскать хоть одну девушку, которая была бы толстой или ниже 1,80 м ростом, или не носила бы прекрасного фасона джинсы. Понятия не имею, о чем грезит Хью Хэфнер в своих мокрых снах. Но готов поспорить, что ему снится нечто подобное.

Я побывал в Кремле и обнаружил, что его полностью отреставрировали и восстановили. Но не так, чтобы он напоминал о том, как мог выглядеть в прошлом, — а так, чтобы у иностранных дипломатов подкашивались ноги от его величия. Каждая комната — словно фантазия помешанной на золоте четырехлетней принцессы.

А затем — когда я только было решил, что Россия похожа на плод любви Монте Карло и Кувейта — кто-то наклонился ко мне и шепнул, что Лада Рива до сих пор не снята с производства. И вы уж простите, но это все равно как услышать, что король Саудовской Аравии сам занимается стиркой, используя тазик и стиральную доску.

Зачем Ладе до сих пор делать Риву? Зачем хоть кому-то из тех, с кем я повидался за время своего визита, может понадобиться такая паршивая машина? Или ее настолько усовершенствовали с тех пор, как она была основным блюдом в автомобильной диете последователей г-на Артура Скаргилла? Я должен был это выяснить. Что я и сделал. И ничего не поменялось. Более того, мне кажется, она стала хуже.

Рива начала свою жизнь в 1966-м в Турине, где была известна как Fiat 124. Fiat заключил сделку с коммунистами и помог построить в России завод, на котором старая разработка компании была запущена в производство. Она и стала Ладой Рива.

Поклонники будут утверждать, что за эти годы многое изменилось, но я могу заявить, что не поменялось вообще ничего. Ну разве что теперь Рива также производится в таких великих автомобильных державах, как Украина и Египет.

Не знаю, откуда родом машина, на которой я ездил. Или кто ее сделал. Могу лишь догадываться, что он был на что-то очень зол, потому что машина ужасна. Рулевая колонка была словно приварена к панели приборов, а потому отказывалась вращаться. Педаль тормоза заставляла машину одновременно слегка разгоняться и поворачивать влево.

Кнопки на панели, казалось, приделаны ведущей программы «Спокойной ночи, малыши!», а двигатель снят с бетономешалки, которая последние 30 лет перемалывала солдат-повстанцев в Южном Судане.

Она могла разогнаться до 100 км/ч. Но лишь в те времена, когда ее производил Fiat. Став Ладой, она вообще потеряла способность двигаться. И, бог ты мой, — какая же паршивая сборка!

Когда я, в конце концов, переехал ее на монстр-траке, она сложилась пополам. Для сравнения – когда этот самый монстр-трак недавно переехал индийский CityRover, машина была вполне еще ничего.

Так почему же Рива до сих пор не снята с производства? Почему люди в России до сих пор ее покупают? Может, причина в том, что за пределами отбеленной и позолоченной московской улыбки остальная страна — мягко говоря — слегка бедновата?

Другими словами, возможно президент БА знает то, чего я не понимал: у тех россиян, которые могут себе позволить летать, есть личные самолеты.

А те, которые не могут, — сидят в глуши, варят брюкву и не теряют надежды, что в один прекрасный день смогут позволить себе купить машину, которая устарела на 45 лет, даже не успев покинуть стены чертового автосалона.