7 место: Ежеутренние пятиминутки, на которых каждый должен рассказать анекдот или смешную историю. Пока эта фирма работает, но там очень большая текучка: штат полностью меняется за 3 месяца.

6 место: В Великобритании в маленькой торговой фирме сотрудники рассказывают друг другу истории про своих детей или домашних животных. Полгода назад местный психолог сказал начальнику, что обычно такие истории очень расслабляют и хорошо снимают стресс.

5 место: В Сингапуре придумали общие кофейные перерывы. По сигналу все сотрудники бросают дела и начинают пить кофе и оживленно болтать. Перерыв длится ровно 6 минут и заканчивается тоже по сигналу.

4 место: Во Франции устроили ежедневные курсы сексуального общения с 11:30 до 11:40. Интересно, что можно рассказать о сексуальном общении за 10 минут.

3 место: Массовики-зайтеники из Германии по вторникам, четвергам и пятницам устраивают пожарную тревогу на мебельной фабрике. Конечно, нужное дело, но, говорят, это утомляет, да и жители окрестных домов тоже недовольны.

2 место: В Японии в электронной корпорации каждый день устраивают газовую атаку: 8 минут ровно в противогазе и с пакетом экстренной медицинской помощи.

1 место: Наверное, я бы хотела немножко поработать в этой торговой компании. Они продают женское нижнее белье, и в штате – только мужчины. Так вот, согласно распоряжению директора, все сотрудники перед началом рабочего дня обязаны читать Плейбой. Так, знаете, чтобы поднять общий настрой общения с клиентами.

Приехали мы, значит, к подруге, вручили букетик ромашек с газона, бутылку тройного одеколона и нагло поинтересовались где бабы? Именинница провела нас в комнату, где предполагаемые жертвы полового насилия звонко щебеча обсуждали подарки. Явление двух нездорового вида падонков реально повергло их в шок. Их густо намазанные тушью и тенями глазёнки вперились в именинницу с немым вопросом: «Хуясе! Это что за бомжи?» Девочки считали себя дико пафосными и продвинутыми по причине того, что родители ихние барыжили по чёрному, лавэ имелось, и, как следствие взгляд на окружающий мир был надменным до состояния невъебенности. Поняв в процессе взаимного представления, что на тут присунуть не удасца, мы с Лёликом резво переместились за стол. Не обращая внимания на просьбы хозяйки дождаться всех, мы приступили к салатикам и колбасной нарезке.
- А бухло где? – поинтересовался Лёлик.
- Да вот же! – обречённо произнесла именинница, указав на бутылку шампанского.
Рожи наши перекосились, но парни мы были прозорливые и в Леликовой ветровке дожидались своей участи две бутылки «Белого орла» (была такая водка). Просто как обычно водка кончается в самый неподходящий момент, а бегать за ней уже никто не хочет. А мы тут: «ОПА!» и все бабы наши. Пришлось приложится к НЗ.
К тому времени, как все собрались, мы с Лёликом уже были нарядные, как новогодние ёлки и довольно громко обсуждали достоинства присутствующих дам. Дамы кушали бананы ножом и вилкой, глядя в нашу сторону с презрением.
И тут я увидел Её. И сразу возненавидел. Да простят меня благодарные читатели, но путаться русской девушке с черножопым – западло. А эта сцука сидит, да на тарелочку ему еду подкладывает. Заботится. Свою спутницу я благополучно сплавил в бомонд, а посему заботы мне явно не доставало.
- Дешка! А вы не передадите мне во-о-о-н тот кусок витчины! – начал я наводить контакт.
Ветчина лежала далеко, но правила приличия заставили её подняться и, протянувшись через весь стол, передать мне ветчину. И тут она совершила роковую ошибку. Эта интеллигентная скотина не додумалась передать всю тарелку, а протянула мне один кусок, НАНИЗАННЫЙ НА ИЗМАЗАНУЮ В БАНАНЕ ВИЛКУ. Вилку я ей простил, а вот один кусочек – нет. Дождавшись когда она угнездилась рядом со своим мирно жующим носорогом, я засунул кусок ветчины в пасть и быстро проглотил. Запил водкой, которая под видом минералки плескалась в моём стакане.
- Какая вкусная китайская ветчина! – закатив глаза произнёс я, - А можно мне ещё кусочек?
- Да пожалуйста! – злобно зыркнув на меня сказала моя мечта и сделала попытку передать мне всю тарелку.
- Да нет, мне так много не надо, мне бы кусочек-другой, - скромно потупился я.
В это время Лёлик сидевший уже рядом с именинницей и уговаривавший её выпить с ним на брудершафт стаканчик водки, просёк тему и заорал: «Закуску не тырить!»
Свет моих очей наградила Лёлика убийственным взглядом и протянула тарелку ему. Пока Лёлик придирчиво выбирал мяско я энергично сберлял свои кусочки.
- А можно ещё? – попросил я, глядя на мою любовь телячьими глазами.
Носорог перестал жевать. Бомонд затих.
- Мож-ж-ж-ж-но! – процедила звезда моих эротических снов.
- И мне! – возопил Лёлик, демонстративно прикладываясь к бутылке.
Носорог напрягся. Бомонд непонимающе таращился на тарелку с ветчиной. Типа такую вкуснятинку прозявкали.
Жемчужина моего сердца акцентировано поставила тарелку с ветчиной равноудалено от нас с Лёликом и села рядом с носорогом.
- Н-да, невежливо….. – тихо, но довольно отчётливо произнёс я.
Тут носорог сформулировал мысль и попытался её озвучить.
- Ти! Ти тавойт!
Остальные слова были заменены жестами и бешенным вращанием глазами. И тут Лёлик выдал фразу, позднее ставшую легендарной благодаря одному эстрадному пидорасу, несомненно подслушивавшему под дверью: «Манда! По-русски разговаривать научись!». После чего последовал ряд окологинекологических формулировок на тему генеологического дерева носорога, закончившихся не менее легендарной фразой : «И ваще пашёл на хуй!».
Прикинув хуй к жопе и оценив наши с Лёликом габариты носорог затих, время от времени зыркая на нас тёплым дружественным взглядом. Лёлик полез дальше целоваться, яа я расстроился. Блядь, даж подраться не удалось.
На кухне, где все занимались курением, а бомонд, в свою очередь приложившийся к закромам Лёликовой ветровки, гламурно ругался матом, я пробыл не долго. За то время, что я грустил, произошло знаковое событие: моя спутница (очаровательная девушка, но в душе подонок ещё больший чем я) решила тоже мне подыграть, но так как тема с ветчиной уже закончилась, то она просто утащила носорога в отдельную комнату под предлогом поправить сиськи в лифчике, где и начала полировать ему резцы с дикой силой. Проснувшийся в носороге инстинкт размножения наглухо вырубил у него слуховые органы, а по сему он не услышал, как изюм моего пирожка открыла дверь, где и застала сценку «Носорог, готовящийся к спариванию и его невинная жертва». Пропустил я и момент разламывания Лёликом носорогова хохотальника с последующим спусканием с лестницы.
Безутешное существо с сигпретой в руке и размазанной по всей мордашке тушью сидело особняком. Я понял, что настал мой час.
Угадайте, кто пошёл провожать её домой?

Часть 2. Сближение.

Прошло два года. Этот период времени вместил в себя кучу событий. Было знакомство с будущей тёщей, пообщавшись с которой Безник назвал её комнатным бультерьером и порекомендовал срочно купить строгий ошейник и выпускать это контуженое создание на улицу поссать не раньше трёх часов ночи, дабы избежать жертв среди мирного населения и не попасть в программу «Криминальная Россия» с подзаголовком «Похождения кровавого хомячка-убийцы». Человеком она была конфликтным во всех отношениях, не умела готовить (впрочем как и её дочь) и мнила себя нехуёвым портным и агрономом. На своей даче она каждый год хоронила шесть соток картошки, купленной в магазине. Потом всё лето стояла там раком, выковыривая несуществующие сорняки, которые в силу более богатого интеллекта отказывались расти в глине, поливала это кладбище из шланга, после чего хотелось поставить рядом заводик по производству глиняных свистулек. Осенью свершался ритуал, сходный с ритуалом вудуистов, воскрешающих умерших. Из земли выковыривались виноградные гроздья, только вместо вкусных ягодок там висела картошка размером с жёлудь. При этом произносилось зомбирующее заклинание: «Ах какая хорошая картошечка народилась!» и проклинались все боги засухи, даже если дождь шёл три месяца подряд двадцать четыре часа в сутки. После этого жёлудекартошка варилась в мундире и наступало время русской народной забавы «Выковыривание опарышей из говна». В конечном итоге покупалось у деревенских шесть мешков нормальной картошки («крахмал один»© Тёща), брать которую для еды разрешалось только с разрешения тещи с таким расчётом, чтобы осталось на похороны в будущем году.
Когда моя суженая привела меня для представления будущим родственникам тёща чуть не пизданулась в обморок, а тесть, удержав себя в руках, пробормотал что-то типа: «Ох ни хуя себе!». Надо сказать, что выглядел я достаточно колоритно: волосы до пояса, очки в полморды, падоначья майка с рисуночком рыбки, делающей минет рыбаку, кожаные штаны, косуха и казаки. Дышал я запахом Орбит «После вчерашнего». Сели за стол, где я, проглотив полстакана водовоньки и не закусывая выдал криминальную, по-мнению тёщи, фразу: «А курят у вас где?». В связи с наступлением у тёщи тихого ахуя ответил тесть, попутно известив меня, что курить вредно: «На лестничной площадке!». И тут я начал то, чем занимался последующие годы, а именно стал потихоньку раскрывать родителям моей спутницы жизни глазки на их дочурку, которую они считали пай-девочкой.
- Дорогая, ну нах, пошли покурим!
Тёща подкатила глазёнки и начала медленно сползать со стула, а тесть, приобретя окраску совецкого флага пискнул:
- Она не курит!
- Ну так постоим, поговорим.
- Пассивное курение ещё более вредно! – войдя в раж тесть побагровел. – Ей ещё детей рожать.
Тут я чуть не выдал, что их «некурящее божество» находясь у меня в гостях легко захуяривает пачку сигарет за полдня. А водку, которую ей даже не предложили, наверное в силу убеждения «Она не пьёт! Пассивное питие ещё более вредно! Ей ещё детей рожать!», их милый ангелочек кушает водку из стакана не закусывая так, что я порой завидую. Про ганжу я ваще молчу. Но мозг после водки работал нормально и поэтому палить дальше я свою любимую не стал, благоразумно подозревая, что родичи заподозрят меня в растлении ангела без крыльев, вызовут ОМОН и засадят меня лет на двести.
Отдельной эпопеей было палево по поводу секса. Смирившись с мыслью, что интеллигентного носорога они больше не увидят (интеллигентным тёща считала его за то, что тот постоянно молчал, кивал головой и улыбался. Видимо носорог просто боялся, что его «нэздэшный» говор может быть не понят, или, что хуже, мысли в голове этого потомка молчаливых чабанов не успевали складываться в логично выстроенные фразы, т.к. попиздеть тёща любила, и даже мой достаточно продвинутый головной модем зачастую во время бесед за рюмочкой чая перегружался или впадал в состояние дисконнекта) тёща почти спокойно реагировала на то, что когда она сваливала весной на очередную чёрную картошечную мессу, я с чистой совестью перебирался жить к своей ненаглядной. Не надо объяснять, что от порева, которое мы устраивали, дрожали стены, а от криков моей чертовки лопались стёкла и сыпалась штукатурка. И что самое интересное, регулярность не падала, а только возрастала, потому как креативность наша не знала предела и в первое же лето мы перетрахались на всех предметах мебели и немебели (стиральная машина и т.п.) кроме люстры. Даж на пианине, причем на ней нам нравилось больше всего.
И в один чёрный для Зайки день у тещи в голове случился глобальный катаклизм почище землетрясения на Сахалине и наводнения в Орлеане. Короче вштырило её так, что она решила наведаться домой. Красотулька мирно посапывала после ночного марафона, когда на неё налетел смерч в виде разъярённой тёщи, тыкавшей ей в лицо лоскуточки чёрного материала (в своё время это был комбидрез, но как-то в порыве страсти я, по-неопытности не зная где что расстегнуть, просто разодрал его, как обезьяна газету).
- Это что? – голосом Ричарда Львиное Сердце орала тёща. Думаю, что штукатурка со стёклами просто закалились от наших с Малышкой проказ, иначе б точно всё к ебеням разлетелось.
Но как оказалось, палево было в том, что близорукая ведьма, не всосам что это за хлам, поднесла его поближе к носу и узрела на нём несколько белых пятнышек. Тут сквозь туман её стойкого маразма мелькнул луч прозрения, но было поздняк метаться. Вечером я нашёл тёщу лежащей на кушетке с полотенцем на морде. Солнышко заботливо таскала ей с кухни валерьянку, периодически отворачиваясь в сторону и злорадно ухмыляясь.
Время шло. Дни тянулись за днями, я воспитывал тёщу и трахал мою милую. При этом регулярно раз в неделю мы умудрялись сраться до белого каления и посылать друг друга на хуй. Посыл обычно продолжался часа два-три, после чего снова сыпалась штукатурка и лопались стёкла.
И вдруг случилось событие, подтолкнувшее ход событий. Узнав о событии я пришёл к своей маме выда фразу:
- Мам, значит тут такой расклад: кароч, я-женюсь, а ты будешь бабушкой.
Мама впала в состояние гроги и уронила на пол стопку посуды, после чего достала из кухонного шкафа пузырь коньяку и захуярила весь батл из горла. Вечером пришёл папа и поинтересовался с хуя ли мама такая охуевшая. Я объяснил. Папа полез за коньяком, но не нашел. Тогда он достал из-за холодильника пузырь водки и влупил его из горлышка до дна, после чего сел рядом с мамой и тоже стал охуевать втихомолку. В этом состоянии они пробыли сутки, после чего мы с моей Кисой устроили встречу будущей родни сцелью представления друг другу. Папе понравился тесть, который через полчаса сказал: «А ну этих баб, пойдём выпьем.» Тёще понравилась мама. Мама просто заблокировала доступ тещиному пездежу к своему мозгу и спокойно продолжала выпивать и закусывать, время от времени вставляя хуйню типа «О как!».
Итогом встречи в верхах стало решение разрешить нам пожениться, которое, впрочем, нам было нужно, как ежу футболка.
Правда ещё тогда мне друзья сказали, что я мудак.
Я действительно оказался мудаком и их не послушал.
Правда время расставило всё по местам и в конечном итоге мудаками оказались все-таки они.

Часть 3. Свадьба.

Долго ли, коротко, но настал день, в который меня должны были лишить невинности на безымянном пальце правой руки. Но это мне было чисто пох, потому, что накануне состоялся мальчишник, заслуживающий отдельного небольшого описания.
Лёлик к тому времени перебрался жить в другое бунгало, отстоявшее от моего где-то на пятнадцать минут на машине. Причём дорога эта называлась не иначе как Ленинградское шоссе. В пятницу вечером Лёлик, Безник и Калина (ещё один мой друг) приехали ко мне на работу и сказали, что нех зажимать последний день холостяцкой жизни и надо нажрацца, потому как положено. Причём говорили это три холостых падонка с такой уверенностью, будто уже были женаты. Ну да ладно. Как грицца, традиции надо блюсти.
Набрали мы бухла и поехали к Лёлику, т.к. у меня дома мама бы не позволила, а к любимой можно канечно, но я готов был поспорить, что она бухает где-то со своим бомондом.
***************************************************
«Вот и утро…. А почему я ни хуя не помню? А какое сегодня число?»
Разбудил меня Безник. Я слушал его рассказ о том, что было вчера после того, как я выключил мозг и тосковал. Оказалось, что вырубило меня после второго стакана и я начал веселиться. Самым невинным предложением было съездить ко мне, взять бабки, сныканные на разную хуйню типа выкупа и цветов, и поехать за проститутками. Когда мне обломали эту мазу, я заперся в сортире и начал курить заранее припасённый косяк, причём постоянно спускал воду. Как потом объяснил, вентилировал, чтоб по запаху не пропалили. После того как я спустил воду раз в пятнадцатый, меня, пьяного и укуренного выковырнули из ватерклозета повели сажать в такси. Там я снова сделал попытку разбавить нашу мужскую компанию, но на этот раз почему-то за счёт водилы, приведя безукоризненный довод: «Ну те чё, для пацанов, в натуре, жалко?» Дома мама с Безником уложили меня спать.

И так имелось: жуткое похмелье, отсутствие возможности похмелицца (мама с Безником сныкали весь алкоголь) и два часа до встречи с будущей женой. На улице стоял удушливый август. Процессом приведения меня в божеский вид руководил Безник. Меня помыли, причесали и хотели побрызгать одеколоном, но я предупредил, что тут же дам пизды первому, кто обольёт меня этой вонючей жижей. Машины были поданы и мы вышли из дома. Возле подъезда нас встретили местные бабуськи, которым налили в честь События. Суки, ну как так можно издеваться над больным человеком! Когда мы прибыли на место, я уже почти передумал женицца и в голове прикидывал сколько можно будет прожить на сэкономленных продуктах и скока времени можно ужираться сэкономленной водкой. Но прекрасно всё было только в мечтах. Меня вынули из машины и потащили выкупать невесту. И тут, бля, я подумал, что выкуп не так плох. Первое, что должен был сделать Безник для входа в подъезд - это выпить литр воды из банки, на дне которой лежал ключ от подъезда. Под угрозой репрессий и пиздянок банка перешла в мои руки и была выпита в два глотка, после чего я отдал ключ Безнику, а себе попросил ещё водички. Потом последовательно нужно было угадать отпечаток губной помады, туфлю, размер и прочую хуйню, от которой голова у меня разболелась ещё сильнее. А окончательно меня высадил последний конкурс. Тёща, состроив улыбку добряка Мюллера, вынесла на сцену поднос, на котором стояло пять рюмок водки и потребовала от свидетеля положить под каждую по зелёненькой купюре. Безник не смутился. Дело в том, что Милашке и самой не нравилась вся эта пижня с выкупом, поэтому мы проштудировали все конкурсы загодя. А я рассказал о засадах Безнику. В итоге он положил под каждую рюмку по долларовой бумажке и сныкал оставшуюся котлету в карма. Тёща, считавшая себя самой хитровыебанной, опять впала в привычное к тому времени состояние ахуя, а Безник, навернув три рюмки водки, зашёл в квартиру и вывел моё Человеческое щастье до конца жизни. Щастье лыбилось как пассатижи.
В ЗАГС мы чуть не опоздали. У дверей этого ненавистного мною здания уже поджидали Лёлик и Калина, прихлёбывая холодненькое пивко.
- Ну ты как? – поинтересовался заботливый Калина, предварительно допив бутылку до дна.
Я молча сглотнул слюну и под ручку с невестой вошёл в двери будущей щастливой жизни. И тут-то всё стало как-то неладиться. Сначала три раза зажевало плёнку с Мендельсоном, в результате чего сей шедевр лабала на аккордеоне тётка-регистратор. Потом Родная не могла попасть кольцом на безымянный палец трясущейся конечности. А в итоге мне пришлось держать её на руках минут пятнадцать, пока все желающие не сфоткались с нами. Пережить силовые нагрузки помогало то, что я представлял себя памятником неизвестному солдату. И тут подали наш лёмузин. Насрав на приличия, я первым залез внутрь, зная, что эта американская хуйня оборудована холодильником, а когда мы её нанимали, то сказали, что холодильник не пустой. И о был НЕПУСТОЙ!!!!
- Ты что! – воскликнула забравшаяся следом жена (дальше будет именно жена, потому как эпитеты подбирать уже заебался). – До стола подождать не можешь?
«Вот и начался пиздец!- тоскливо подумал я глотая коньяк. – А ведь раньше бы спросила почему без неё.»
- Радость моя, я просто так волновался…. – попытался я разрулить ситуацию безконфликтно.
- Ага, ты ещё с вечера волноваться начал! Я еле кольцо тебе на палец нацепила. Хорошо, что Безник твою руку держал.
- Милая, я вот ещё стограммулечку и всё! – мне действительно больше нехотелось, совесть у меня в запасе имеется.
- Знаю я твою стограммулечку. Ты после неё из машины не выходить, а выползать будешь!
Тут терпение моё лопнуло и я рявкнул:
- Засохни, растение! А то ща ваще жениться перестану! Будешь за столом с кем-нибудь другим в дёсны шарахаться!
Лёгкое проявление характера поставило распоясавшуюся жену на место и сподвигло её на подвиг, после которого машина некоторое время исполняла трюки на подобие тех, что вытворяют нигеры со своими тачками.
За столом я старался пить поменьше, но старые дрожжи и активная поддержка товарищей привели меня в соответствующее настроение. Я потребовал заменить рюмку на стакан и раздолбать пиздюлятор гармонисту, которого притащила тёща для того чтоб порадовать собравшихся исполнением фольклора. Периодически этого пидора переклинивало он начинал орать голосом Мерлина Менсона : «Я люблю тебя жизнь!».
В это время тёща попыталась перетащить одеяло внимания на себя и стала продавать фату. Хохмы ради начался торг. Сделав значительную физиономию теща заявила пятихатку грин, но тут встал молчавший доселе Лёлик(его моя жена попросила не выражацца), икнул и, отслюнявив из своей котлетки шуршунчиков, поставил точку: «Штукарь и не ебёт!»
Теща в очередной раз опизденела. Лёлик напялил фату на голову, мутным, ничего хорошего не предвещавшим взглядом обвел притихших гостей, и заявил: «А теперь молодёжь пойдет танцевать». И молодёжь пошла. На грядки с капустой и помидорами. Натрескавшийся Безник врубил какой-то хардкор и народ пустился в пляс. Капуста разлеталась в стороны, помидоры взрывались под каблуками весёлыми кровавыми фонтанчиками. Из дома на звук вылетел пидорин с баяном и был прощён, т.к. то что он проделывал под хардкор на баяне ввело всех в дикий раж. Зенчук со своей гитарой тихо сосёт в холодном парадном у грязного негра.
По возвращении мне сообщили, что невесту украли. Собрав военный совет, мы пришли к выводу, что это очередной тёщин выебон, а потому спрятала её в старом курятнике в углу участка. Приняли решение невесту не искать. Надоест говно нюхать – сама придёт. Порешив на этом мы налили по-новой. Жена припёрлась минут через пять, причём отнеё конкретно воняло куриным помётом, а настроение было такое, будто она ещё этого помёта и нажралась.
- Солнышко, ну где тыходишь? Я уже волноваться начал! – ласковым голоском пропел ваш покорный слуга не оборачиваясь.
Безник принюхался и изрёк: «По моему она изменяла тебе с ассинезаторм!»
Все, включая жену упалипатстол.
- Родная, ну чё ты туда попёрлась? – отсмеявшись спросил я её.
Жена вдруг засмущалась.
- Ну я думала ты меня найдёшь, мама уйдёт и ….., - окончательно смутилась жена.
- В этом говнище?! – я был в ахуе, но быстро пришёл в себя. – Господа! Я должен найти пропавшую жену!
После чего схватил жену за руку и съебался в летний домик.
Когда я её нашёл второй раз в дверь раздался смачный наебок чего-то тяжёлого. Приведя себя в порядок, я шагнул к двери, но спотыкнулся об свадебное платье и чуть не ебнулся. Это то и спасло мне жизнь. По древней традиции молодых после первой брачной ночи будили кидая в дверь горшки. Мои добрые друзья решили не отставать и пошли «будить» нас с помощью нехуёвых размеров чугунка, спижженого на кухне. Так как чугунок был один, то метали они его по очереди. Хорошо, сука, дверь была крепкая и обитая дермантином с ватой.
Когда я выскочил на крыльцо меня поздравили с исполнением первого супружеского долга и попросили предоставить доказательства невинности невесты. Пока мы с женой мучительно размышляли, чем бы заляпать простынь, мои добрые друзья снова стали тиранить чугунок. Только на этот раз об стену.
- Да он ваще не бъётся! – изрёк голос Безника, после чего над дачным посёлком пронёсся колокольный звон. Это Лёлик уебал чугунок об кирпичный забор соседей.
Жена перемазав простынь зелёной гуашью вылетела на улицу. Лёлик задумчиво разглядывал чугунок. Потом он поднял глаза и задумчиво осмотрел окрестности. В его поросячих глазках отражалась работа всех трёх извилин.
- Лёх, пойдем дальше пить, поздно уже.
- Угу. Вы идите, а я чуть попозже.
В доме дым стоял столбом. Приняв по двести мы орали русские народные песни под баян и бубен, найденный Безником в сарае. Периодически с улицы то ближе, то дальше раздавался звон металла о разные твёрдые предметы. Не ручаюсь, что Лёлик не опробовал прочность чугунка на голове кого-нибудь из местных жителей.
А потом все легли спать, но среди ночи нас разбудил Лёлик, умудрившийся раздолбать чугунок кувалдой и принесший его останки в качестве вещдока.

А ещё через три года мы развелись.
Но было прикольно.

«Ну что мне сделать, Коля, чтобы ты раз и навсегда перестал пить?» - затянул он уже знакомую Буздыкину песню. Буздыкин пьяно ухмыльнулся.
«Нет, только не водку, мы это уже проходили. Проси иное».
«И-НННН-О-Е…» растягивая слога и икая, чувственно произнес Забудыкин: «Ну, раз ИНОЕ – тогда портвейн!»
«Да нет, же, Коля, нет… Проси все, что хочешь, все сделаю, только завяжи, устал я с тобой, да и от начальства постоянно нагоняй, что не могу тебя направить…» - ангел помолчал и грустно добавил: «Перья летят…»

Буздыкину уже надоел этот бессмысленный с его точки зрения диалог. Нервная дрожь напомнила о приближении коллапса и необходимости срочных мер. Взгляд его опять упал на экран телевизора. Новости шли своим чередом, министр обороны радостно докладывал об успехах армии и флота, вертя маленькой головой на цыплячей шее.

«Еще эти, суки, на голову мне… Просрали Рассею, а теперь по ящику рисуются!» - привычно завелся Буздыкин. Он повернулся к ангелу: «Так любое, говоришь?»
«Любое, Коля, любое… конечно, в пределах моей компетенции» - засуетился ангел.
«В прррр… в пррррре…» - Буздыкин завяз в согласных, мотнул головой, сглотнув тугую слюну: «А где твои пределы, ты мне скажи, где твои пределы?...»
«Без предела у нас только ОН» - ангел поднял глаза к потрескавшемуся потолку: «А мы на службе, сам знаешь, инструкции, устав, но… границы моих полномочий достаточно широки, чтобы…»
«А можешь…» - перебил его Буздыкин: «Можешь сделать так, чтобы любая сука на государственной службе перестала врать?»

Ангел на секунду задумался.

«Боюсь, Коля, это слишком неподьемная задача. Мое начальство только «за», но вот, так сказать, смежное ведомство будет возражать, это их компетенция».
«Так и знал!» - Буздыкин самодовольно ухмыльнулся: «Как говорится, не мешки ворочать».
«Ну, а ты попробуй еще что-нибудь, не такое глобальное» - взмолился ангел.
«Так сделай хотя бы так, чтобы все знали, когда они врут, а когда правду говорят».
«Это как?»
«Ну… Ну… пусть они пердят во всеуслышанье, когда врут!»
Ангел надолго задумался.
«Пожалуй, можно попробовать» - ангел рассуждал сам с собой: «Оформим как заказ аскета. Ты, Коля, сколько уже толком не ел? Суток трое есть?»

Буздыкин неуверенно мотнул головой. Ангел продолжил думать вслух: «Не ест, только пьет, организм изможден поисками правды… устроим блиц-опрос воплощенных душ, проведем негласный референдум… В общем, Коля, обещать ничего не могу, но шанс есть. В случае положительного исхода, подтверди, что бросишь пить».

«Да, стопудово!»
«Смотри, я записал».
«На скрижалях?» - ухмыльнулся Буздыкин.
«На них самых» - без тени иронии ответил ангел: «Ну, я полетел утрясать».
«Лети, голубь, лети…»Ангел поднялся над стулом, повис на мгновенье в воздухе и резко ушел в потолок. Посыпалась побелка и несколько перьев осталось порхать в комнате. Буздыкин снова уставился в телевизор, соображая с чего начать поиски денег и собутыльни-ков…

… третий день как в Российской Федерации бушевала странная эпидемия. Неудержимый и бесстыдный пердёж рвался из недр чиновничьих тел на всем просторе нашей Великой Родины. Пердели все – главы местных, районных и областных администраций, управ и префектур, густо басили губернаторы и полпреды, жалобно попёрдывали начальники ЖЭКов и РЭУ, кокетливо пукали секретарши, ведущие прием населения, смачно пердели депутаты законодатель-ных собраний. Налицо была видна лишь одна четкая закономерность: чем выше пост, тем громче, извините, резонанс. Юрий Михайлович Лужков, сидя в своей мэрии, пердел так, что эхо металось по Тверской, заглушая звуки сирен и клаксоны, стоящих в пробке машин.

Сказать, что в обществе случился шок, значит, не сказать ничего. Прямые эфиры на телевидении слетали один за другим. Стоило какому-нибудь чиновнику открыть рот, как неумолимый пердёж накрывал с головой и его и задающего вопрос журналиста. На заседаниях кабинета министров вонь стояла такая, что хоть святых выноси, благо что их не было. Работали при открытых окнах, но душераздирающие звуки пугали прохожих вокруг Белого Дома. Удивительно, но меньше всех пердел премьер Фрадков, поскольку больше молчал и задавал вопросы. Но стоило ему перейти к советам, что и как делать, как у слушающих наступала легкая контузия от ударной волны его выхлопов. Решено было разойтись до прояснения ситуации.

Работа Государственной Думы была полностью парализована. Несколько раз приезжал ОМОН, вместе с СОБРами и альфами, приняв канонаду в стенах Думы за начало террористической операции. Жириновский попал в реанимацию с разрывом ануса и внутренним кровотечением. Пердела и сама милиция во главе с Рашидом Нургалиевым, невольно соревнуясь в децибелах с Генеральной Прокуратурой. Укромно, втихомолочку попёрдывало и нюхало ФСБ за толстыми стенами со звукоизоляцией. Громовые раскаты сотрясали Совет Федераций. Спикер Миронов в замешательстве от синхронного открывания рта и жопы даже сбрил свою лелеемую трехдневную щетину, что должна была придавать ему европейский лоск. Пердел Верховный и Конституционный суд, пердели таможня и налоговики, пердела с чувством, толком, расстановкой Счетная Палата. Залихватский пердёж перекинулся и в Общественную Палату, внося коррективы в работу государевых бояр.

Беспощадно и зло, по-армейски, пердели Генеральный Штаб и Министерство Обороны, выдавая врагу сокровенное. Дело дошло, простите, и до самого Верховного Главнокомандующего. После двух неудачных фраз треснули толстые пуленепробиваемые стекла кремлевских кабинетов. Срывались важные переговоры, ибо пердеть в окружении таких же пердунов своей администрации – это одно, а пердеть в присутствии глав суверенных государств – это, согласитесь, совсем другое. Застенчиво пердел МИД, озвучивая ноты и обращения. Все эфиры на телевидении шли теперь только в записи с микшированием звука. Чиновничья Россия пердела беспробудно и безостановочно, сотрясая этажи вертикали власти. Разухабистый пердёж катился по городам и весям от Находки до Калининграда и обратно, достигая своего апогея в Москве. Как невидимый Везувий вздымался он над красными звездами Кремля и перекрывал зловонными выбросами Останкин-скую башню. Словно Новый Год поселился в столице, с пулеметной трескотней петард, но без фейерверка…

…на четвертый день ангел вновь спустился к Буздыкину. В руках он держал две бутылки водки.
«Ну что, пляши, Коля, инициатива твоя наверху понравилась, принято решение ее расширить и углУбить. Теперь это коснется и бизнеса, и деятелей, так сказать, культуры».
«А как же «смежники»?»
«Пока молчат. Обдумывают ситуацию или готовят ассиметричный ответ, сам не знаю. А это – тебе».
Ангел поставил перед Буздыкиным водку: «Так сказать, на посошок, перед полной завязкой. Ну, мне пора, не скучай».
Ангел вознесся. Буздыкин сидел, тупо уставившись на водку. Пить почему-то не хотелось…

…а процесс действительно пошел и вглубь и вширь. Теперь уже нещадно пердели не только власть имущие, но и бизнесмены, и прочие, прости Господи, деятели культуры, инженеры человеческих душ. Загрустил бомонд, опустели элитные клубы и тусовки, презентации проходили при полном отсутствии народа. Алла Борисовна, закрывшись в своем особняке на Истре, общалась с миром по телефону и пердела так, что сыпалась штукатурка, и срочно требовался Сережа для новой укладки. Сережа, кстати, пердел редко, попав в счастливую категорию дурачков, у которых что на уме, то и на языке. Филипп Бедросович Киркоров прекратил гастрольную деятельность, потому как стоило ему открыть рот перед микрофоном, пердёж страшной красоты и силы перекрывал любую фонограмму. Что уж говорить о пердунах рангом поменьше. Несказанно повезло режиссерам театра и кино, а заодно и зрителям.

Теперь не надо было звать Станиславского, чтобы он кричал «Не верю!». Предательский пердёж с головой выдавал нерадивых и бесталантных артистов. И если в кино его можно было еще убрать, то уж в театре… Некоторые театры просто не справлялись с вентиляцией. Рублевка по количеству едких выхлопов напоминала птицефабрику совмещенную со свинофермой и общежитием вьетнамцев.

Телевидение, первые дни соблюдавшее информационную блокаду, рухнуло под напором Интернета и печатных СМИ, давая робкие репортажи о необычном природном явлении. Желтая пресса переживала кризис, поскольку абсолютно все издания были посвящены одному событию. «ГАЗЫ», «КТО ГРОМЧЕ», «РЕЙТИНГ СТА ВЫСОПОСТАВЛЕНЫХ ПЕРДУНОВ» и просто «ПЕРДЁЖ» - только заголовки, набранные крупным шрифтом, соревновались друг с другом. В остальном содержание было одинаково: растерянность, злорадство, сарказм и ожидание конца света. Долго молчавшая церковь, наконец, выступила с предостережением верующим о кознях дьявола и пророчествах Иоанна. Но паства во время проповедей слушала не священника, а пёрнет он или нет. Синод вообще проводил свои сборы в Соловецком монастыре, подальше от людских глаз и ушей. Круглые столы аналитиков всех мастей от политологов до уфологов заканчива-лись оглушительным пердежём участников.

Власть, выйдя из ступора, решила предпринять расследование, но не знала откуда его начать, пердели как в Москве, так и на Чукотке, куда, кстати, вернулись дорогие лондонцы, не в силах более пердеть в одиночестве в своих особняках на берегу Темзы. Мардашов пропердел «Accelor», а «Газпром» переговоры с Украиной и Беларусией. Резко возросла потребность в азбуке глухонемых и SMS-сообщениях. Разговоры стали писать на бумаге. Но, как потом выяснилось, это был лишь «отложенный пердёж», и когда владелец этого «тарифа» вновь открывал рот, вся накопленная им сумма вранья выстреливалась безостановоч-ным пердежём. Многие бизнесмены и политики лишились покоя и сна. Туго пришлось и журналистам. Их статьи проходили тоже по этому «тарифу». Карьера многих безвременно оборвалась, можно сказать, «под грохот канонады».

Жириновский, очнувшись после комы, метался, привязанный к кровати и кричал, что биологическая война против России началась, и дайте ему только добраться до заветного чемоданчика, как Америка будет пердеть и улыбаться на том свете. Но после жесточайшего извержения, швы у него разошлись, и он снова впал в кому.

Производители вазелина и антигеморойных мазей срубали бешенные бабки. Ведь жопы, извините за банальность, не резиновые и после столь нещадной эксплуата-ции требовали профилактического ремонта. Народные умельцы и целые корпорации искали выход. Всевозможные глушилки и заглушки не приносили должного эффекта. Памперсы для взрослых были отвергнуты практически сразу, ибо выполняли роль пыжа. Кто-то шел на радикальные меры. Миша Фридман для переговоров с западными партнерами «Альфа Групп» вставил кляп из набора садо-мазо и утянулся ремнями. Кончилось это плачевно. Ему разорвало внутренности, забрызгав содержимым онемевших иностранцев. Анатолий Борисович Чубайс искал спасения в горах Тибета, где разреженный высокогор-ный воздух смягчал остроту и резкость спонтанных газов, но был изгнан монахами за осквернение святынь.

А эпидемия разрасталась, опускаясь в нижние слои населения. Пердели, правда, по-мелкому, без размаха, на бытовой почве. Но теперь банальный адюльтер оборачивался хроническим пердежём. Бомжи преобразились, чувствуя вокруг родную атмосферу.

Что-то надо было решать. И власть решила проявить мудрость и политическую волю. Раз нельзя с этим бороться, значит, надо оседлать волну. Тон выступлений сменился. Замелькали лозунги: «Кто не пердит, тот не работает!», «Пердёж – наше все!», а движение «Наши» выкатило слоган «Пердим по-путински!». На телевидении косяком пошли передачи типа «Пердите с нами, пердите как мы, пердите лучше нас». Хор Турецкого мгновенно перестроился в ансамбль «Художественного пердежа и свиста». А при подборе дикторов стали оценивать проникновенность и тональность пука. В продаже стали появляться записи наиболее редких и забористых пуков в разных музыкальных обработках, от рока до классики. Из-под полы продавались контрафактные пуки Путина и звезд эстрады, оставшихся без работы. Радио «Эхо Москвы» стало в виде позывных сигналов транслировать реальное эхо Москвы и отголоски с окраин. Жизнь понемногу налаживалась.

Но случилось непоправимое – эпидемия переступила границы РФ. Дурной пример, как говориться, заразителен. А началось с ООН, куда наши дипломаты привезли заразу. Работа этого ответственного органа была деморализована. Не нашлось ни одного представителя какой-нибудь страны (за исключением Восточного Тимора, что говорит, скорее, о его неопытности), кто избежал бы этой участи. Разухабисто пердели наши, педантично и натужно пердели немцы, широко и без комплексов - американцы, тихо по-английски - англичане, с улыбкой на устах и поклонами пердели японцы, мрачно, с чувством собственного достоинства пердели китайцы, высокохудожественно, с переливами – французы, весело, в ритме самбы – бразильцы, виртуозно, как фламенко – испанцы, утробно, по-шамански – африканцы, истерично пердели поляки, со скрытой угрозой пердели иранцы, миролюбиво пердели шведы, отчаянно жестикулируя – итальянцы, всем нашлось место в этом уникальном по своей природе оркестре. Но вести дальше совместно заседание было невыносимо. Кофи Анан обьявил бессрочный отпуск и предложил вести координацию действий в режиме on-line, оглушительно пернув напоследок.

Дальше несложно предположить. Каждый принес в свою страну споры безудерж-ного пердежа и мечты глобалистов стали реальностью. Мир пердел в унисон от Земли Франца Иосифа до Мыса Горн. Конечно, пердели не все шесть миллиардов, мало ли на Земле честных людей. Но, положа руку на сердце, много кто из нас задумывался, где он прихвастнул, где преувеличил, где утаил чего. Теперь пришлось.

Серьезные последствия пришли позднее. Рухнули все разведки мира. Детектор лжи устарел за ненадобностью. Правительства не могли больше врать народу, и многие из них по-тихому разошлись. Реклама умерла как монополист профессио-нального пердежа. Биржи закрылись. Бакс рухнул, поскольку даже обладание этой бумажкой приводило к пердежу с летальным исходом. Президент Буш кроме фраз «я люблю своих собачек» и «я люблю кетчуп Хайнц» вообще ничего не мог сказать без тяжких последствий для своей жопы, и заперся в бункере, в штате Невада. Чудеса приспособляемости продемонстрировали только профессиональ-ные игроки в покер, научившись подпёрдывать в нужных местах. Остальной мир катился в тартарары…

…а к Буздыкину вновь явился ангел.
«Коля, Коля, проснись!»
«А… Что?!.. Уже?!.. Все, конец мне, то есть водке?...» - Буздыкин яростно растирал опухшую рожу, ища глаза.
«Да, Коля, конец, да не тебе, а миру!»
«Ему-то за что?

«А вот, Коля, доперделись до твоей правды, доперделись… Как всем миром начали, так и доперделись, хуже машин ваших проклятых. Это уже не СО2, это метан, дорогой, да в таких количествах, что все, теперь уж стопудово, как ты говоришь, парниковый эффект! Ледовые шапки на полюсах стремительно тают, Голландию уже скрыло. Да с такими темпами месяц-два и смоет все, Потоп это, Коленька, причем не запланированный… Вот почему «смежнички»-то помалки-вали, просчитали…»

«Ах, ты мать честная, а чё же вы… это… не остановите?..»

«Теперь только ты и можешь. Отмени заказ, у нас же строго все, бухгалтерия. Кто дал, тот и взял».
Буздыкин почесал грязную майку на груди: «Это ж, едрена, судьба мира, можно сказать, в моих руках…»
Он с удивлением посмотрел на свои заскорузлые пальцы с черной каймой под ногтями.
«В твоих, Коленька, твоих, давай, дорогой, быстрее, а уж мы, я… сам понимаешь!»
«По-ни-ма-ю…» с расстановкой протянул Буздыкин и сел подбоченившись: «Значица таааак…». Буздыкин задумался, ангел нервно трепетал крылами.
«Значит, чтоб с водкой никаких проблем» - Буздыкин метнул взгляд на ангела: «НИ-КОГ-ДА!»
«Само собой, Коленька».
«И… это… верни Любку сюда, и шоб как шелковая…» - Буздыкин споткнулся: «А зачем мне Любка, давай эту, как ее, «Наш дом», как Колчак, но только по-собачьи, и шоб чин чинарем, муж, жена, порядок… Понял?»
«Ну ты, Коля, опять из разряда неподьемных…»
«Ничё не знаю, как мир спасать, так Коля, а как…»
«Будет, Коля, как миленькая, извини за непонятливость. Что-нибудь еще?»
Буздыкин задумчиво пожевал губами, позагибал плохо гнущиеся пальцы: «Да, ладно, чего уж там, снимаю свой заказ».
«Вот и славненько, вот и хорошо» - ангел засуетился, забил крыльями, собираясь взлететь.
«А водка, друг?!»
«А водка, Коля, в холодильнике, а Ксюша уже в пути. Пока, мой дорогой, живи – не тужи, а я уж присмотрю».

…на следующий день мир проснулся в необычной тишине, даже птицы присмирели. Люди, недоверчиво глядя друг на друга, высыпали на улицы. Тишина не проходила. Тишина стояла. Появились улыбки и слова. И ни-че-го… Только когда случайно пукнул маленький мальчик, все в страхе разбежались от него. Но когда осознали, что ни-че-го не происходит, зааплодировали ему.

А Ксюха мыла грязный пол, поблескивая бриллиантовыми серьгами и пригова-ривая: «Счас, Колюшка, тут домою, за кухню примусь, а там и оладушек напеку, ты ведь любишь оладушки?»
«Люблю…» - жмурился Колян. Колян был счастлив, мир спасен.