Ночью у круглосуточного ларька убили ангела.
Забили насмерть бутылкой из-под дешевого шампанского.

Продавец, щуплый мужичок, стриженный под ноль и густо покрытый старыми, потускневшими татуировками, клялся подъехавшим операм, что ничего не слышал. Он был испуган, кадык ходил вверх-вниз по гусиной шее. Но говорил вроде бы правду, смотрел прямо в глаза.
- Не... не видел. И самое что удивительное, начальник - не слышал ничего, - сипел он сожженным плохой водкой горлом, - ни единого звука. Сам понимаешь, когда дерутся на улице, то мат-перемат стоит, крики. Даже в соседних домах просыпаются. А тут - тишина была мертвая. Не вру я!
Опера смотрели на лежащую в луже ихора фигуру, качали головами. Белые крылья темнели на глазах, перья с них опадали, скатывались в комочки, шипели, соприкасаясь с прозрачной ангельской кровью. Когда эксперт, замученный работой мужик, добрался со своим чемоданчиком через весь город, набитый пробками - глядеть было уже не на что. Только тихонько позванивал на ветру тающий хрустальный костяк, с которого слезла уже вся невесомая плоть.


- Есть идеи? - старший из оперов, Ян Милей, закурил и хмуро глянул на продавца. Тот мелко затряс головой, забормотал - да что ты, начальник, да какие идеи...
- Не тебя спрашиваю, - оборвал его Милей и повернулся к своим. Опера молчали, только Серега Белецкий пожал литыми плечами под кожаной курткой в обтяжку.
- Ну, Ян, ты спросил. Ясно, что шпана, били неумело. Кто тут на районе?
- Не местные, - вякнул продавец опрометчиво, и тут же испуганно засипел, закашлялся. Но Милей уже развернулся к нему, навис сверху, прибил тяжелым взглядом, точно насадил на булавку.
- Я уже устал тут копаться. Я хочу на обед. И если сейчас не услышу, что было, поедем вместе. Когда я не ел, я злой, - Ян не повышал голос, делать ему этого было не нужно. Голос звучал так, что мужичок съежился еще больше, заперхал сдавленно:
- Начальник... ну чо ты... да мне показалось! Спал я!
- Ну? - Белецкий покрутил на пальце золотую печатку, улыбнулся. Зубы у опера тоже были золотые. А нос - расплющенный, переломанный, и уши как у боксера. Продавец вытаращился на него, вытер мокрые ладони об линялую куртку - китайский "абибас".
- Били трое... - шепотом сказал он. Зачем-то оглянулся через левое плечо. Милей заметил это, взял продавца ладонью за шею - накрыл пальцами, чуть стиснул.
- Ты не их бойся, - сказал и поглядел на Белецкого.
Продавец сплюнул, заговорил быстро, из сиплого горла лезли слова, спотыкаясь друг об друга.
- Стоял он... На витрину смотрел... сияние от него было, аж глазам больно... а потом подходят эти трое... все в черном... и крылья тоже черные... Говорят... слышь, ангел... ты с какого района рая? а кого знаешь?... сами смотрят глазами прямо сквозь ларек, прямо на меня... хотя лиц у них нет... только корка черная... а все равно смотрят... аж выворачивает... А один пальцем молча погрозил... а палец у него сквозь стенку ларька... ко мне прямо... Я в угол забился, а они отвернулись... и снова на того наехали... Типа - кого знаешь?... он говорит - Валтиэля... а они смеются... слышь, Валтиэль на этом районе не жил никогда... у него власти и господства в другом месте вообще... а еще кого знаешь? Один другому говорит... ну, то есть, они как бы и не говорили... побожусь, начальник, точно не говорили... лиц-то нету!... но я все равно слышал... как напильником внутри головы!... один другому - что с ним делать?... а тот смеется... как он смеялся, начальник, это сердце у меня как только выдержало, я не знаю... И говорит: кончай с ним...
- Серега, ты Валтиэля знаешь? - Милей знаком приказал сторожу помолчать. Белецкий хмыкнул:
- Сроду не слышал. И в сводках не попадался, и в разговорах никто не упоминал. Из гастролеров, что ли?
- Вроде того... Ладно, - Ян повернулся к продавцу, - дальше давай.
Того била дрожь, словно загнанную клячу.
- Не могу я...
- Давай! - приказал Ян.
- Ну и второй отвечает... как кончать-то?... найдут же... а тот ему - тебе не все равно?... это же люди... и мне говорит - подай бутылку... Я не хотел! Не хотел! Но он стоял на улице, а тут уже стоит за плечом... двери закрыты были... как вошел?.. ладонь на плечо положил... как будто током от него...
Щуплый мужичонка стянул с плеча спортивный костюм, и Милей поморщился. Кожа на плече была словно выжжена, или заморожена так, что свисала лоскутами открывая почерневшее мясо. Опер видел темные следы пальцев - длинных, нечеловеческих.
- Ничего не чувствую до сих пор... - продавец не смотрел на плечо, рассказывал на одном выдохе. - ...а он взял бутылку с витрины... стекло в ней треснуло от холода, стекло... а брызги замерзли... и ударил. Тот крыльями заслонился... но другие его схватили... а он ударил... и бил... а бутылка светилась, потом разлетелась на осколки...
- Ладно, хорош, - оборвал его опер и полез в карман за телефоном.
- Ну чего, Ян? - спросил Белецкий.
- Да все ясно, - Милей подумал, быстро набрал номер, послушал гудки в динамике.
- Занято... Ничего, я дозвонюсь, я терпеливый.
- Кто там у тебя? - поднял бровь Володя Земсков, который до этого сидел за рулем и молчал, ковыряя в зубах спичкой.
- Есть кто... - непонятно ответил Милей, но тут же добавил:
- Там, - он ткнул пальцем вверх, - должок есть. Я им пару лет назад помог раскрутить кое-кого.
- А, я понял, - Белецкий засмеялся, - ты вроде как этот... детектив Константин, о котором кино показывали?
Милей долго смотрел на него, и Сергей резко замолчал.
- Я, Сереженька, простой российский опер. И крыльев у меня нет. Но иногда там, - Милей надавил на слово "там", - нужно, чтобы приговор случился раньше Страшного суда.
- И? - спросил Земсков, выбросив изжеванную спичку в окно.
- И случился, - ответил Ян. - О, взяли трубку. Извините, мужики, этого вам слышать лучше не надо.

Он отошел от машины и заговорил - одними глаголами, без существительных.
Опера и продавец молча смотрели друг на друга.


© http://leit.livejournal.com/