фермера в Айлмере, Онтарио. Смышленый школьник, а позже
успешный студент, он получил много наград, включая золотую
медаль в университете Торонто. Его средней отметкой по всем
предметам была 98! Столь же впечатляющими были его успехи
в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого
амбициозного молодого человека приняли в коллегию
адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис
в Торонто.
Начинал Миллар с малого, но жилье снял подобающее
адвокату — несколько меблированных комнат в «Королевском»
отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди
преуспевающих корпоративных юристов, специалистов
в области контрактного права.
Поскольку юридическая практика на первых порах приносила
не очень высокий доход, Миллар купил «Экспресс-компанию
Британской Колумбии» с правом на перевозку
правительственной почты в район Карибу. Когда началось
строительство железнодорожной компании «Гранд Транк»,
он расширил сферу своей деятельности, включив в нее
отдаленный форт Джордж (позже Принс-Джордж).
Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев
в форте Джордж, но ее перекупила железная дорога. Миллар
подал в суд, придравшись к каким-то процессуальным
нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная
дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это
с тех пор называется «надбавкой Миллара»).
Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал
доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио
приобрел пароход; кроме того, он стал президентом
и владельцем контрольного пакета акций пивной компании
«О’Киф» (пиво этой марки продается до сих пор).
Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел
репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые
призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне
находилось 7 великолепных беговых жеребцов.
Было еще одно увлечение у этого удачливого человека:
он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно
язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой
жадности.
Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нем, как
о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар
покинул «Королевский» отель, где прожил 23 года, и купил для
себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка
журила иногда сына, что он так много и усердно работает
и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только
гадать, почему он так и не женился. Еще ее тревожило, что
сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем,
оснований для страхов не было: Чарльз никогда
не простужался. И, казалось, проживет целый век.
Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся
деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только
Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви
его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи
о моральных качествах, преданности и порядочности
покойного. И это был последний раз, когда представитель
церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто
невообразимое. В шоке были и политики, и юристы,
и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего.
Как писали репортеры: «По всей видимости, вызывающее
завещание Миллара предназначено развлечь „высоких
и могущественных“ членов общества, навязывающих широкой
публике свое определение морали ».
В начале документа Миллар написал: «В силу необходимости,
это завещание необычно и прихотливо. У меня нет
ни наследников, ни близких родственников, посему передо
мной нет никаких стандартных обязательств о том, как
распорядиться своей собственностью после смерти».
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих
верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие
суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя,
что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит,
то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего
он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже
вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче,
Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной
части своего пакета акций жокей-клуба «Кенилверт», прекрасно
зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.
Он распорядился выделить по доле акций пивной компании
«О’Киф», владельцами которой были католики, каждой
протестанской общине в Торонто и каждому приходскому
священнику, которые публично борются с пьяством,
не называя никого поименно. Результат оказался
ошеломляющим: огромное количество служителей церкви
пришло в суд, требуя свои акции.
Для одного судьи и священника, которые были яростными
противниками ставок на скачках (тут он назвал имена),
он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба
при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Что
они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались
из клуба).
Трем приятелям—юристам, которые дружили с Милларом,
но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил
прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими
примечаниями, что отныне им приходилось делить дом,
сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным
9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар
завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона
долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет
после его смерти родит больше всего законных детей, что
будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых
страницах торонтовских газет. Началось «большое шоу»,
расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой
депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание,
клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю «пивных
акций», юристы различных судов искали способы нажиться
на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал
это завещание по поручению Верховного суда Онтарио,
который хотел добиться передачи наследства правительству
Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд
в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего
времени, а по части составления завещаний —
непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты
(хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось
ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались
сделать лучшие юристы страны — безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась «битва»
за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций
и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все
матери, родившие двойню или тройню, сразу становились
претендентками и их имена не сходили с печатных полос.
В прессе появилась ежедневная колонка под названием
«Величайшая гонка аистов» (сколько работы привалило
газетчикам!), в которой публиковались списки женщин
и количество их детей, рожденных на данный момент.
Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара
аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия
и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста.
Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой
«скверной шутке». «Но что значит не принимать? — вопрошали
женщины, — не рожать детей?»
Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью
учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд
в университете Торонто, жительницы Торонто пришли
в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью
в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик
не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей.
Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор
на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже
сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги,
были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза
Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания
и рассмотрел список претенденток. Две женщины были
вычеркнуты из числа «финалисток». Полин Кларк имела 9 детей,
но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела
12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она
не смогла доказать, что они не были мертворожденными.
Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года «большая гонка аистов» закончилась
вничью между Анной-Катрин Смит, Кэтлин-Эллин Нагль, Люси-
Алис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет
родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше
время — примерно 1,5 млн. американских долларов).
«Большая гонка аистов» освещалась в прессе подробнее, чем
перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение
пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали
публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом
запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью,
аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились
и такие вопросы: что понимать под словом «Торонто»,
считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое
важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар
предусмотрел все.
По иронии судьбы, многие участницы «гонки» и вовсе
не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули
тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что
половина «аистовых гонок» пришлась на годы депрессии, когда
лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х
победительниц мужья вообще были без работы, и семьи
сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали
низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила
последнего ребенка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам.
Все они разумно распорядились деньгами, вырастив
замечательных детей, и не поскупились на их образование.
А телевизионный фильм «Большая аистовая гонка»
обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой
рождаемости, старый холостяк надеялся смутить
правительство и религиозные круги, которые обдумывали
политику контроля. А еще пошучивали, что бездетный холостяк
Чарльз Миллар «усыновил» таким образом 36 детей.
Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль,
показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить
чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся
достижением юриста Миллара.

Отрицание: Нет никакого нахуя. Не бывает такого слова.

Обесценивание: Да кто он такой, чтобы я посылал его нахуй? И кто я такой, чтобы посылать его нахуй? И что толку посылать нахуй...

Нарциссическое расстройство: Или я его нахуй, или он меня! Третьего не дано.

Посттравматическое расстройство: Что, нахуй? Опять нахуй?! Ааааа!

Клуб анонимных нахуистов: Меня зовут Джон, и я, когда злюсь, хочу всех послать нахуй....

© http://andrzejn.livejournal.com/ и его читатели

Между тем в Кремле столпотворенье – Президент мобильный не берёт! Что же будет с Родиной и с нами, если он обратно не придёт? Страх заполнил души федералов, и руководитель ФСБ плачет над портретом Президента, в рот засунув табельный ТТ. На ноги подняли полицейских, телеграммы в Подмосковье шлют, изучают спутниковый снимок и дежурного в подвале бьют. Всюду сигаретные окурки, карты с плотной порослью флажков. Бледной тенью бродит в коридоре с каплями сердечными Сурков.

К вечеру известье просочилось в оппозиционный интернет. На ютюбе выложили кадры – Путин едет, а охраны нет. Люди собрались на Триумфальной, затоптав парковку и забор. И Медведев вышел из машины, взмахом рук заканчивая ор. Он ушёл, но обещал вернуться – сдержанно Медведев подтвердил. Шапки вверх бросали либералы, а Лимонов – бороду обрил. Дмитрий Анатольевич уехал, и ОМОН пошёл давить бузу. Прапорщик жемчужный в автозаке вытирал дубинкою слезу.

Что же это, блин, за наказанье – всяк в Кремле качает головой, вроде бы уже и не у власти, в тоже время вроде бы живой. С кем дружить? Кого мочить в сортире? Кто подарит токарю часы? Сам Грызлов, растерянный и жалкий, утром позабыл надеть усы. Всё мутнее небо над столицей, всё сильнее ужас и разброд. Приросли истерикой промили - безотцовщиной прибит народ. В ящике юродствует Леонтьев, в магазинах кончилась еда, и пустеет, мать её, Рублёвка и летит элита навсегда.

С той поры по городам и весям, принося несчастиям конец, сея ужас в коррупционерах, носится Летучий Калиндец. Где проедет – зреют урожаи. Разбухая, крепнет Вертикаль, газовые трубы прорастают в позабытую Газпромом даль. Чересчур народ охоч до чуда, до халявы проще говоря, вот и слился с чаяньем народа Путин в середине сентября. Позабыты распри и волненья и сияют звёзды над Кремлём не тревожным сталинским рубином – путинским весёлым янтарём.

(с) http://pomarki.livejournal.com/54890.html

— Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня вы все знаете. А это — Леночка, она специалист по дизайну в нашей организации.
Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она недавно закончила экономический, и к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию дирижаблей.
— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и кроме того, некоторые нужно нарисовать зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным. Как вы считаете, это реально?
— Нет, — говорит Петров.
— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. — Задача поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода считать, что вы не профессионал.
— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает, что цвет линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то, чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…
— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает Сидоряхин.
— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких людей.
— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров? — спрашивает Морковьева.
Петров осознает, что переборщил с образностью.
— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует использовать только красный цвет.
— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.
Петров молча проклинает свою болтливость.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда — линия все равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зеленой. А вам нужна красная.
Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое напряженное гудение синапсов.
— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их синим цветом?
— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать синим — получатся синие линии.
Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.
— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного цвета?
Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего ученика.
— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое «прозрачный»?
— Знаю.
— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?
— Нет, не надо.
— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.
Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.
— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста? Как вы себе это представляете?
— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?
— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…
— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. — Вы же знаете, что такое красная линия?
— Да, но…
— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?
— Разумеется, но…
— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у вас есть конкретные вопросы, так задавайте.
— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.
— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще что-то с перпендикулярностью?..
— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго перпендикулярны.
— Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.
Морковьева начинает просматривать свои бумаги.
— Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, — наконец находится она.
— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы тут, или не профессионалы?..
— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. — Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это геометрия, 6 класс.
Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:
— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем взаимно вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений. Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты собрались.
— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.
Петров придвигает к себе листок бумаги.
— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия. Так?
Морковьева утвердительно кивает головой.
— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна первой?
— Ну-у…
— Да, она перпендикулярна.
— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.
— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой линии?..
Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:
— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со второй линией они параллельны.
Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.
— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.
— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. — Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится больше…
— А можно мне ручку? — просит Морковьева.
Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных линий.
— А если так?..
Петров вздыхает.
— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а не семь.
Морковьева поджимает губы.
— А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.
— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.
Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.
— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы продемонстрировать…
— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.
— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.
— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.
— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу совершенно…
— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали же, что будет собрание…
— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что красным цветом получится точно то же самое.
— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии по-вашему?
— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий цвет. Что вы мне ответили?
Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего места.
— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы ее называете? Перпер-чего-то-там?
— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с цветом линий никак не связана.
— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя взгляд с одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?
Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже запуталась.
— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.
— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?
Морковьева кивает.
— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?
— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.
— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит Морковьева.
Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего, но как назло, все они, облекаясь в слова, начинаются неизменно словом «Блять!», совершенно неуместным в рамках деловой беседы.
Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:
— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я понимаю, что вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же несложно — нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.
— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно! Невозможно!» Вы предложите нам свое решение проблемы! А то критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал!
Петров устало изрекает:
— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии, а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?
— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас устроит.
— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще у меня такой вопрос, можно?
— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.
— Можно одну линию изобразить в виде котенка?
Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:
— Что?
— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень здорово…
— Нет, — говорит Петров.
— А почему?
— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот — разные вещи.
— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький, симпатичный. Коты, они…
— Да все равно, — качает головой Петров.
— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.
— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит Недозайцев. — Не дослушали, а уже говорите «Нет».
— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. — Нарисовать линию в виде котенка невозможно.
— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не получится?
Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.
— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.
Недозайцев хлопает ладонью по столу.
— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?
— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две зеленым, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?
— Да, — подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.
Недозайцев удовлетворенно кивает.
— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы есть?..
— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик! Скажите, вы можете его надуть?
— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза не собираться.
— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это можем?
— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает Петров.
— Он красный, — поясняет Леночка.
Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.
— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не можете? Простой же вопрос.
— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу, но…
— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если потребуется, выпишем.
— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.
— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до свидания!
Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встает и медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка догоняет его.
— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..
Петров вздыхает.
— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я профессионал.

Собеседник 1
это Некрасов
или Лермонтов эпохи “Бородина”

Собеседник 3
Надо что-нибудь в стиле Маяковского накреативить, вот силища будет

Собеседник 1
Волю железную к небу гневля
без денег горю, словно “Челеннджер”
Не вижу я бонуса - что за фигня,
товарищ
топ-менеджер?

Собеседник 2
еще хайку надо написать
Плачет девственница чистой слезою
Ей платье невесты не сшить
Накрылся бонус, словно сад первым снегом

Собеседник 1
Я прозу напишу. По Кингу

Собеседник 2
чу! мелькнула тень…
и призраки Бенджамина Франклина покинули замок

Собеседник 1
Это не Кинг. это у тебя готическая проза какая-то. Шелли или Уальд

Собеседник 2
У Кинга было бы так… капельки пота стекали по лбу и заполняли глаза…
Джек судорожно кликал по страницам интернет-банка… Бонуса не было…

Собеседник 1
я фабулу написал
про менеджера, отгрызшего себе ногу

Собеседник 2
Можно с Артура Конан Дойла начать:
- Холмс, почему я не могу оплатить мобильник с пластиковой карты?
- Ватсон, это же элементарно! Вас кинули на бонус!

Собеседник 2
Бля, стесняюсь подумать, как это было бы у Достоевского
Хотя у него это Действительно БЫЛО

Собеседник 1
у Достоевского всё просто
менеджер, оставшись без бонуса, в начале книги пилит откат
…и крысит бюджет
а потом остаток толстой книги боится СБ

Собеседник 2
Кто я, манагер-окладник? или подающий надежды профессионал-яппи - думал Родион

Собеседник 2
Возвращаясь к поэтам… А вот если бы допустим Есенин…

Собеседник 1
Есенин, “письмо управляющему”
Выхожу один я к банкомату?

Собеседник 2
Или представь как у Блока
Я. Банкомат. И ипотека.
Без бонуса такой кредит
Платить ещё мне четверть века…

Собеседник 1
четвёртой строчки пока нет

Собеседник 2
И жопа от труда болит
(с таким декадантским намеком)

Собеседник 2
самое сложное знаешь что?

Собеседник 1
?

Собеседник 2
в прозаическом Бианки-стайле написать
или в стиле Бунина (высокий эротизм ***ы, оголенной невыплатой бонуса)

Собеседник 1
Бианки просто: зайчики-опушки, прекрасен крик дятла поздней осенью, после выплаты бонуса

Собеседник 2
Не. не так

Собеседник 2
он шел и радовался: стрекотали сойки, трещал дятел, где-то вдалеке токовал глухарь…
как приятно снова слиться с природой, как приятно понимать, что твой истинный дом - это лес…
и незачем расстраиваться об ипотечной квартире, которую забрали эти милые молодые люди из банка…
да и зачем мне бонус…
и он весело зашагал в стороны большой солнечной поляны

Собеседник 1
хорошо
а вот бунина действительно сложно

Собеседник 1
)))))))))))))))))))))
пподолжим прозу?
детских афторов?
носова, барто

Собеседник 2
гыыы
так прозу или поэзию?

Собеседник 2
может быть драгунского?

Собеседник 1
можно и драгунсккого
“- Я всего лишь хотееел закрысить бонус - расплакался генеральный….”

Собеседник 2
Вот так, Мишка, - сказал серьезным тоном начальник УСБ, - с друзьями надо делиться

Собеседник 1
Дядечка Петя, тетечка Люда, - закричала девочка из бухгалтерии, - а у топов-то в чемоданах бонус!

Собеседник 2
Ай-ай-ай - сказал дядя Сережа из прокуратуры - как нехорошо маленьких обманывать!
Придется задержать вас!

Собеседник 1
бля, у меня истерика ))

Собеседник 2
Давай теперь стихи

Собеседник 1
барто?
наш отдел всё громче плачет

Собеседник 2
Ага
год без бонусов хуячит

Один из комментариев:

Всё поймёшь, когда окажешься на их месте.

У меня в жизни было 2 подлейших случая.
Первый - в старших классах. Я чертовски грустный человек, депрессивный и пессимистичный. Но на математике я сидел вместе с одной милой девушкой, класса с 7го. И как только нам доводилось коротать перемену вместе - я начинал отжигать. Как такое происходило - понятия не имею, но я смешил её постоянно. Плюс решал ей контрольные. Сначала себе, потом ей. Так класса до 11го. Потом мы вместе дежурили с ней в раздевалке, интимная атмосфера, разговорились. Она сказала, что любит меня и повисла у меня на шее. Я сидел в онемении, ничего поделать не мог, говорить ей, что я не испытываю к ней ничего, кроме симпатии, я тоже не мог - это ж кошмар что было бы. В общем, я оказался в щепетильной ситуаци вплоть до нашего танца на выпускном. Улыбался постоянно, и её родителям тоже - походу она меня так им расхваливала, что те просто натягивали улыбку до ушей при встрече со мной. Ужас, я чувствовал себя так неловко...

Потом на первом курсе уже я влюбился в девушку. Терпел, медленно сходил с ума, но ничего не предпринимал - у неё был парень, какой-то придурок. Думаю, ладно, очередная королева бала, не моё и все. Мило общались,вместе сходили в клуб, она очень мило поздравила меня с днём рождения. В общем, ничего не предпринимаю, ни на что не надеюсь, и тут ко мне пасмурным октябрьским вечером приходит смс. От неё. Я в шоке. Начали переписываться, постепенно я начал присылать ей стихи, что написал, думая про неё. Ей они очень нравились и всё такое. Ну влюбился я в неё, и ,как это бывает, и мозги съезжать стали. Как-то зимой я написал ей, что может быть сходим вместе куда-нибудь, встретимся. Она - нет. Я второй раз, на опять нет. Думаю, что ж такое, спрашиваю - почему, что не так. Она - у меня парень (тот самый придурок, которого она через пару месяцев бросила) и все дела. Я - ну ладно, очень жаль, желаю удачи. А сам курить начал, в учёбе съехал. Через пару лет я перевёлся, потом спросил у неё: ты ведь знаешь, что мне всегда нравилась, (как-то замутить с ней шансов совсем нет) так почему же ты мне тогда написала. Она - я не помню такого. Вот и всё. Я офигел просто и начал жить дальше. Буквально через месяц забыл про неё напрочь, бросил курить и нашёл себе девушку. Правда давно это было, и с той девушкой мы расстались, но это уже совсем другая история :)

Уважаемая горничная, надеюсь, что вы – моя обычная горничная. Кати вам, наверное, не сообщила о моей просьбе по поводу мыла. Вчера вечером, когда я вернулся в номер, выяснилось, что вы положили три маленьких мыла Camay на полочку под шкафчиком. Я буду в вашем отеле жить 14 дней, поэтому я привез с собой свое собственное мыло марки Dial. То есть, те шесть кусочков мыла на полочке мне не потребуются. Они мне мешают, прошу вас их забрать.
Спасибо, С.Берман.

*
Уважаемый мистер Берман, менеджер отеля мистер Грин сообщил мне сегодня утром, что вы звонили ему вчера вечером и выражали недовольство сервисом в своем номере. Поэтому я определила вам новую горничную. Примите мои извинения за причиненные неудобства. По всем вопросам, пожалуйста, обращайтесь прямо ко мне. Звоните 1108 с 8:00 до 17:00.
Спасибо. Элен, администратор.

*
Уважаемая Элен, связаться с вами по телефону я не могу, потому что утром я ухожу в 7:45, а возвращаюсь только в 18:00. Именно поэтому я вчера вечером звонил мистеру Грину. Вы к тому времени уже ушли. Я его попросил что-нибудь сделать в отношении этого мыла. Новая горничная, которую вы мне определили, должно быть, посчитала, что я тут первый день, потому что она положила три кусочка мыла в шкафчик и, естественно, три – в душевую кабину. Всего лишь за пять дней пребывания у меня скопилось целых 24 куска вашего мыла. Не понимаю, зачем вы это делаете.
С. Берман.

*
Уважаемый мистер Берман, вашей горничной Кати были даны инструкции, чтобы новое мыло она вам больше не клала, а все лишнее забрала. Со всеми вопросами, пожалуйста, обращайтесь ко мне по телефону 1108 с 8:00 до 17:00.
Спасибо. Элен, администратор.

*
Уважаемый мистер Грин, пропало мое туалетное мыло марки Dial. Из моего номера исчезло все мыло, включая мое собственное мыло марки Dial! Вчера вечером мне пришлось звонить на reception и просить принести мне мыло. Мне принесли четыре маленьких кусочка мыла Cashmere Bouquet.
С. Берман.

*
Уважаемый мистер Берман, я сообщил нашему администратору Элен о вашей проблеме с мылом. Не могу понять, почему в вашем номере могло не оказаться мыла, потому что горничные должны каждый день класть в каждый номер по три кусочка. Обещаю вам все исправить. Примите мои извинения за причиненные неудобства.
Мартин Грин, менеджер.

*
Уважаемая Элен, кто мог положить в мой номер пятьдесят четыре маленьких мыла Camay? Я обнаружил их там, вернувшись вчера вечером. Мне не нужны пятьдесят четыре куска мыла Camay, я хочу получить обратно свое мыло марки Dial. Вы понимаете, что у меня тут пятьдесят четыре куска вашего мыла? Все, что мне нужно, это мое мыло марки Dial. Пожалуйста, верните мне его.
С. Берман

*
Уважаемый мистер Берман, вы жаловались на излишнее количество мыла в своем номере, поэтому я все унесла. Потом вы жаловались мистеру Грину, что у вас нет мыла. Я вернула все двадцать четыре кусочка, которые уносила, и добавила еще три новых, которые полагаются каждый день. О четырех кусках Cashmere Bouquet я ничего не знаю. Ваша горничная Кати наверное не знала, что я уже вернула вам ваше мыло, и поэтому тоже принесла двадцать четыре мыла Camay плюс три новых. Не знаю, почему вы решили, что наш отель дает клиентам большие кусочки мыла марки Dial. Однако мне удалось найти мыло Ivory, которое я также оставила у вас в номере.
Элен, администратор.

*
Уважаемая госпожа Элен, я хотел бы сообщить вам о состоянии запасов мыла в моем номере на данный момент. На сегодняшний день:
- на полочке под шкафчиком – восемнадцать кусочков Camay в четырех столбиках по четыре и одном по два;
- на коробке с бумажными салфетками – одиннадцать кусочков Camay в двух столбиках по четыре и одном по три;
- на бельевой корзине – один столбик с тремя кусочками Cashmere Bouquet, один столбик с четырьмя кусками Ivory и восемь кусочков Camay в двух столбиках по четыре;
- в шкафчике – четырнадцать кусочков Camay в трех столбиках по четыре и одном по два;
- в душевой кабине – шесть кусочков мыла Camay;
- на северо-восточном углу ванны – одно мыло Cashmere Bouquet;
- на северо-западном углу ванны – шесть кусочков Camay двумя столбиками по три штуки.

Когда Кати будет убираться в моем номере, пожалуйста, попросите ее, чтобы все столбики были как следует выровнены. Передайте ей также, что столбики по четыре имеют тенденцию разваливаться. Осмелюсь внести предложение: все будущие поставки мыла осуществлять на пустой подоконник в ванной. Я купил себе большое мыло марки Dial, которое храню в сейфе отеля во избежание недоразумений.
С. Берман.