Учился я во второй половине 80-х в славном 1 Ленинградском Медицинском Институте
им И. П. Павлова. Был у нас на кафедре анатомии профессор-консультант Михаил
Григорьевич Привес. Он начал заведовать кафедрой анатомии ещё в далеком 1937 году,
был одним из корифеев отечественной анатомии, по его учебнику училась большая
часть советских врачей. К моменту моей учебы он был уже глубоким стариком,
но ни разу в жизни я его без белой рубашки и бабочки не видел. Он читал вводные
лекции, несмотря на возраст, обладал поразительной памятью и остроумием,
при этом интеллигентными, аристократическими манерами. Студенты его глубоко
уважали и любили, тем более, что экзаменов он уже не принимал, и обижаться на него
не мог никто. Поскольку личностью он был неординарной и работал в институте
с незапамятных времен, о нем было сложено немало легенд, многие из которых были
правдой. Вот одна из них.
Профессор Привес читает лекцию по мочеполовой системе мужчин:
- Некоторые студенты спрашивают, - говорит он, - Какая длина полового члена
считается нормой? Вот у меня..., - с этими словами Михаил Григорьевич засовывает
руку в карман брюк и копается там; аудитория замерла, следя за его рукой; быстро
вынимает руку из кармана с зажатым в ней носовым платком,
- ... был случай..., - как ни в чем не бывало, продолжает Михаил Григорьевич,
вытирая платком лоб. Аудитория, к недоумению профессора, грохнула.


Некий студент был очень раздосадован, когда его выставили из университетской футбольной команды. Он решил отомстить.
Летом, когда все разъехались на каникулы, он стал регулярно выходить на университетский стадион в полосатой майке, свистеть в свисток и рассыпать по полю крупу. Когда осенью в студгородке начался спортивный сезон, рефери вышел на поле и свистнул, со всех сторон слетелись несметные стаи птиц. Игра была сорвана.


В студенческой общаге. Сбрасываемся на пузырь, децл не хватает. Санек лежит на кровати и говорит:
- Вон мой педжик, я его давно не одевал поройтесь по карманам может какая копейка завалилась,- Валерик с энтузиазмом засовывает клешню в один карман, в другой, потом на его лице вырисовывается гримаса полного омерзения и брезгливости, он достает из чужого кармана руку и она вся в каком-то коричневом говне.
- Саня, блядь, тебе в карман насрали.
Саня от возмущения аж подскочил с койки, потом что-то вспомнил и успокоившись лег на место:
- Да нет не насрали, это мне мама еще осенью яблочко на дорожку давала.