Жил да был бомж, алкаш да Михаил Леонтьев. Бомж и алкаш пошли за боярышником и говорят Мише:

— Домовничай да смотри: ежели придет Яга-баба да станет считать стаканы, ты ничего не говори, молчи!

— Однако буэээ, — ответил Леонтьев, закусывая огурчиком.

Бомж и алкаш ушли, а Михаил сел на диван и включил футбол. ЦСКА — Рубин, никто не попадает в ворота с полуметра, даже кидая мяч руками. На газоне лежат бутылки и помидорки плесневые, пожилой болельщик ссыт посреди поля.

Вдруг является Яга-баба, берёт стаканы и считает.

— Это — бомжатский, это — алкаша, третья — Мишки-говноеда.

Леонтьев не мог стерпеть, закричал:

— Не тронь, Яга-баба, мой стакан, а то монтировкой по зубам ударю!

Яга-баба схватила Мишку, села в ступу, поехала; едет в ступе, пестом понужат, а помелом следы заметать. Леонтьев заревел:

— Чё тебе надо, козлина? Помогите!

Бомж и алкаш услышали, прибежали. Бомж начал душить шарфом ягу-бабу, а алкаш бить пустой бутылкой 777; отняли Леонтьева.

На другой день стали опять собираться за одеколоном, заказывают Мише:

— Смотри, ежели будет Яга-баба, ничего не говори; мы теперь далеко уйдем.

Леонтьев спал и какал.

Мишка только сел на диван, хоккей смотреть, где сборная России лицами на лёд ложится, чтобы раздражение снять после бритья, а тут Яга-баба опять явилась, начала считать стаканы:

— Это — бомжатский, это — алкаша, третья — Мишки-говноеда.

Леонтьев не мог утерпеть, заревел:

— Да пошла ты на хуй, пидорасина!

Яга-баба схватила Мишу, потащила, а он ревёт:

— Пацаны, жиды насилуют!

Те услышали, прибежали; бомж душить, алкаш бить ягу-бабу! Отняли Леонтьева, ушли домой.

На третий день собрались в другой город, на водочку скидка 50%, говорят Мишке:

— Смотри, ежели придёт Яга-баба — молчи; мы теперь далеко уйдем.

Леонтьев с тараканами боролся да давил их игрушечным танком.

Бомж с алкашом ушли, а Леонтьев уселся за телевизор; мультики смотреть, вдруг опять Яга-баба берёт стаканы и считает:

— Это — бомжатский, это — алкаша, третья — Мишки-говноеда.

Леонтьев молчит. Яга-баба вдруг опять считает:

— Это — бомжатский, это — алкаша, третья — Мишки-говноеда.

Леонтьев молчит,потому что умер от недостатка алкоголя в крови. Яга-баба в третий раз считает:

— Это — бомжатский, это — алкаша, третья — Мишки-говноеда.

Миша не мог стерпеть, воскрес и закричал:

— Не тронь, шлюха, мой стакан, мне его Путин подарил, он в мусорку кинул, а я поймал.

Яга-баба схватила Леонтьева, потащила. Мишка кричит:

— Ребята, меня опять спиздили!

А бомж с алкашом его не слышат.

Притащила Яга-баба Мишу домой, посадила в голбец, сама затопила печку, говорит большой дочери Маше, которая комплексует из-за маленькой груди и носит пуш-ап:

— Девка! Я пойду в МИД; ты изжарь к обеду мне Мишку.

— Ладно! — та говорит.

Печка истопилась, девка велит выходить Мишке. Леонтьев выполз, поскольку нашёл бочку с медицинским спиртом.

— Ложись на ладку! — говорит опять Машка.

Мишка лёг, уставил одну ногу в потолок, другую в наволок. Девка говорит:

— Не так, не так!

Леонтьев говорит:

- А как? Ну-ка поучи.

Машка легла в ладку. Леонтьеву вдруг явился дух Задорнова и говорит:

— Давай в печку её, по смекалочке!

Миша не оробел, схватил ухват, да и пихнул в печь ладку с ягишниной дочерью, сам ушёл опять в голбец, сидит, дрочит — дожидается Ягой-бабы.

Вдруг Яга-баба прибежала и говорит:

— Покататься было, поваляться было на мишкиных косточках!

А Миша ей в ответ:

— А сосни хуйца, там Машка твоя несовместима с огнём.

Яга-баба спохватилась, посмотрела: дочь ее изжарена огнём, и заревела:

— А, ты, говноед, постой! Не увернешься!

Приказывает середней дочери Наташе изжарить Леонтьева, сама уехала в МИД. Середняя дочь истопила печку, велит выходить Мишке. Миша скатился, поскольку нашёл ящик пива, лёг кое-как в ладку, одну ногу уставил в потолок, другу в наволок. Наташа говорит:

— Не так, не так!

— А поучи: как?

Девка легла в ладку. А тут опять Задорнов появился в пижаме с зайчиками:

— Давай её в печку, и слушай шутку, значит летят десантники на Кубани...
— Не сейчас.

Мишка взял да и пихнул ее в печь, сам ушел в голбец, сидит там. Вдруг Яга-баба:

— Покататься было, поваляться было на Мишкиных косточках!

Он в ответ:

— Прокатиться бы тебе на хуе моём!

Ягишна взбесилась:

- Э, постой, — говорит, — не увернешься!

Приказывает молодой дочери Кате изжарить его. Не тут-то было, Леонтьев с Задорновым и эту изжарили!

Яга-баба пуще рассердилась:

— Погоди, — говорит, — у меня не увернешься!

Истопила печь, кричит:

- Выходи, говноед! Ложись вот на ладку.

Миша телепортировался из винного погреба, уставил одну ногу в потолок, другу в наволок, не уходит в чело. Яга-баба говорит:

— Не так, не так!

А Леонтьев будто не знает.

— Я, — говорит, — не знаю, поучи сама!
— Ах ты содомит, сам хочешь меня в печку кинуть!

Тут появляется Задорнов и вручает Леонтьеву металлический вибратор Залдостанова под четверть метра. Мишка кинул в Ягу-бабу — Машку Захарову его, та взяла его, затем Миша кинул в неё бочкой спирта, и Маша захлебнулась.

Леонтьев ступал домой, прибежал, сказывает бомжу с алкашом:

— Вот чего я сделал с Ягой-бабой!

А внутри кролики морковку едят.