Доехали отлично и быстро на автобусе, поздравили друзей лично, выпили, закусили, пора бы теперь и домой. И тут обнаруживается, что решимости городской администрации организовать движение транспорта не хватило до самого утра. То есть варианта два: такси или пешком. Пешком отпадает, ибо всё-таки далековато после бурной новогодней ночи, и уже чувствовалась усталость и крайнее нежелание совершать бодрящую часовую прогулку под зимним новогодним небом.

Благо на перекрёстке был кажущийся на первый взгляд избыток предложения на рынке извоза в виде вереницы самых разных бомбящих автомобилей. Ожидаемо, что утром первого января тариф будет непривычно особенным. Мы были морально готовы к пяти- или даже десятикратному коэффициенту против обычного «ночного» тарифа, что мы раз в год могли себе позволить, ибо мы с Мишей, хоть и параллельно учились, зарабатывали на тот момент выше среднего.

Однако, сумма, озвученная первым в очереди таксистом, превзошла все вменяемые ожидания. Она ровно в два раза превосходила месячную зарплату учительницы в средней школе, что можно установить абсолютно точно, поскольку Лариса именно и была школьной учительницей на тот самый момент. Оставаясь, впрочем, работать в школе скорее из чувства долга перед обществом, нежели ради заработка. Мы с Мишей тоже немного обалдели от ценообразования в области извоза в новогоднюю ночь и решили вступить в переговоры с бомбилой с целью получить скидку раз эдак в несколько, причём как минимум, а как максимум, так во много раз.

Бомбила на контакт сначала не шёл, однако после полуминутного сопения, выдал встреченное предложение:

- Ну пусть баба ваша за щеку возьмёт, тогда скину немного.

См. выше, мы и правда были одеты как люди стоящие на самой низкой ступеньке социальной лестницы (ватник, бушлат, валенки). Однако, даже в этом случае сие предложение было явным перебором. Потому что значительная часть населения нашего города уже посетила места не столь отдалённые, а ещё не менее значительная часть, судя по образу жизни, готовилась к такому событию в своей жизни. Иными словами, для города, живущего отчасти «по понятиям», такое предложение было более чем не комильфо. Но, наверное, что-то замкнуло в голове работника баранки и педалей под конец морозной новогодней смены и ему помимо денег захотелось ещё и тепла. Разумеется в том виде, как он себе это тепло представлял. И причём настолько, что это желание выжгло все предохранители в мозгу.

Спортсменами, а тем более чаками норрисами или джеки чанами, мы с Мишей не были, но детство и юность прошли на границе с промзоной, а также обычным делом были качалки, подростковые разборки, боевые искусства, ну или то, что под ними тогда понималось... В общем представляете о чём я? Миша, пробывший первую половину детства в ранге очкарика-ботаника, вынужден был преуспеть в этом всём больше, чем остальные, иначе вторая половина детства была бы ещё более печальной, и он был бы бит всякой гопотой практически ежедневно. А в юность он вступил бы просто изгоем. Время такое было. Подобного исхода Миша не хотел, поэтому задерживался в нашем подвальном спортзале частенько допоздна.

В общем, пришлось ему и железо потягать, и на турнике повисеть, и спаррингах постоять, как и нам всем. Но ему, наверняка, в силу телосложения и имиджа с существенно большим фанатизмом, чем остальным.

И тут какой-то бомбила так оскорбляет его любимую Ларису, в которой он души не чает и на руках носит. Миша тоже посопел какое-то время, потом снова наклонился в приоткрытому стеклу машины и ответил вопросом на предложение бомбилы:

- Так ты что, защеканец что ли?

Ответ по степени экспрессии превосходил первоначальный вопрос. Про троллинг тогда не знали, а это значит, что Миша был первым в истории троллем нашего города, а может и всей страны, или даже всего мира. Причём спонтанно.

Затем последовала короткая перепалка с использованием не афишируемых, но хорошо известных русских идеологем, а ещё спустя буквально пару секунд бомбила вынырнул из водительской двери с монтировкой в руке и злобным блеском в глазах и начал приближаться к Мише с явным требованием сатисфакции. Остальные бомбилы тоже напряглись, было понятно, что собрата они не бросят, на что наверняка этот самый собрат с монтировкой и рассчитывал на своих коллег.

Дальше я помню всё довольно смутно, ибо всё было очень быстро, а я был уже весьма нетрезв. Пытаясь одновременно как-то прикрывать Мишу хотя бы со спины, я понимал, что в такой ситуации самое главное, чтобы не затоптали хрупкую Ларису, которая в такой ситуации чувствовала себя определённо не в своей тарелке и информировала об этом всех вербально при помощи громкого визжания и междометий, поскольку ругаться матом так и не научилась. О том, чтобы нам всем отступить или убежать уже не могло быть и речи. Битва началась. Поэтому выполняя роль гибрида сломанной ветряной мельницы и взбесившегося вентилятора на раскатанном шинами льду проезжей части, я с переменным успехом и перманентным энтузиазмом тоже активно участвовал в этом действе.

Сначала я подумал, что всё очень плохо. Потом мелькнула надежда, что как-нибудь всё-таки отобьёмся. Потом уверенность стала нарастать, когда мы буквально нащупали свободный ото льда участок асфальта под прикрытием сугроба с одной стороны и запаркованного грузовика с другой. Ситуация как-то стабилизировалась. Затем я начал беспокоиться, что Миша кого-нибудь убьет отнятой у первого бомбилы монтировкой. Потом я понял, что мы практически победили. А в финале приехал милицейский бобик, вызванный кем-то из благодарных зрителей из близлежащих домов, чтобы зафиксировать нашу убедительную победу по очкам в милицейском протоколе.

Из минусов было то, что бомбилы обычно были на короткой ноге с милицией, что могло быть чревато при составлении протокола. Из плюсов то, что в составе наряда был наш приятель по школе. Составили протокол относительно мирно и быстро, бомбилы собрали выбитые золотые коронки, которые смогли найти в темноте, все вместе вытерли с физиономий сопли цвета заката, и мы втроём воспользовались любезным предложением наряда подбросить нас до дома (спасибо приятелю из наряда). Когда мы грузились в милицейский УАЗик у большинства бомбил было на лицах написало злорадство и уверенность в том, что нас везут как минимум на расстрел, ну или хотя бы в сибирь на урановые рудники.

Дома рыдающая Лариса была передана на руки моей будущей супруге, от которой я в течении последующих десяти секунд узнал о себе больше, чем за всё прошлое и будущее время совместной жизни. А мы с Мишей приняли про сто грамм антидепрессанта. Покурили. Потом удвоили дозу лекарства и наконец всё-таки тоже пошли спать, так и не поняв с каким чувством вставать завтра и как жить дальше вообще.

Спустя пару недель нас вежливо и официально пригласили для дачи показаний. Всё-таки в деле появились заявления о ЧМТ (что не подтвердилось), сломанной руке, двух сотрясениях мозга, не помню уже о скольких сломанных носах и всех остальных травмах по мелочи, причинённых непосредственно Мишей и мной (конечно больше Мишей, потому что героем дня был несомненно он, а я просто практически на подтанцовках у него был, но валить всё на друга мне бы совесть не позволила. То есть - лямку обоим тянуть. Друзья всё-таки).

Всё вместе это уже тянуло на вполне отчётливую уголовную перспективу. А это значило: прощай ВУЗ и хорошая работа с ещё лучшей перспективой... И, здравствуй зона!

Знакомых нужного уровня из соответствующих органов, способных как-то повлиять на процесс, у нас не было, и вечер накануне прошёл в тяжёлых раздумьях, сборах вещей и сушении сухарей, ибо уверенности, что после дачи показаний нас отпустят на все четыре стороны, не было. Скорее наоборот.

Помощь пришла неожиданно. Вернее мы с Мишей тогда до конца не поняли, что это именно помощь, а не простое баловство. Брат Ларисы - Гена был замом главреда городской газеты. У неё в семье все имеют то или иное отношение к творческой интеллигенции. Сам главред выжил из ума ещё при Брежневе и интересовался исключительно составлением колонки «сад и огород». Поэтому, можно сказать, что именно Гена и определял редакционную политику главного городского печатного органа. Практическая польза от участия четвёртой власти в этом деле была для нас не очевидна, но на допрос мы отправились в сопровождении Гены, по его настоянию.

Вызывали на дачу показаний по одному, но Гена настоял, что поскольку процесс имеет общественный резонанс (о как он сразу завернул!), а адвокатов у нас нет, то пусть хоть пресса как-то участвует в этом всём безобразии. При этом он сыпал названиям свежепринятых законов (средина 90-х, не забыли?) и именами и изречениями региональных и федеральных политиков. В результате следователь быстро сдался с условием, что Гена будет сидеть в уголке на табуретке и молчать. Первым на допрос пошёл я.

Практика показала, что Гена и глагол «молчать» несовместимы. Уже после пяти минут допроса Гена нависал над следователем и требовал привлечь всю городскую администрацию к ответственности за саботаж работы общественного транспорта в новогоднюю ночь. Ближе к десятой минуте следователь узнал, что именно он персонально, как представитель органов, ответственен в том, что по ночам городом правит таксистская мафия, творящая беспредел на улицах и угрожающая жизни и здоровью мирных жителей, а органы правопорядка вместо того, чтобы с этим бороться хотят бросить этих самых ни в чём неповинных жителей за решётку.

Следователь уже не пытался заткнуть Гену, когда он переходил к победному финалу. Со следователем он уже был в тот момент на «ты», по крайней мере со своей стороны. Затащив в кабинет Мишу, ожидающего в коридоре, и посадив его рядом со мной, он снова навис над сидевшим за столом следователем, на лице которого была изображена беспредельная тоска и желание, если не умереть прямо здесь и сейчас, то как минимум, чтобы всё происходящее имело место с кем-нибудь другим, но никак не с ним.

- Вот смотри, - снова обратился Гена к следователю, - Два молодых парня. Учатся, работают. Будущее страны, одним словом. А с другой стороны кто? Кровопийцы, желающие за одну ночь в году сделать годовую выручку? Ты на чьей стороне? Их там сколько в машинах сидело? Шестеро? Причём с монтировками! Вооружённые то есть! Иными словами не просто вооружённые, а группой лиц и по предварительному сговору! Ты подумай сам на чьей ты стороне? Что мне в редакционной статье писать? Чтобы люди с наступлением темноты вообще по домам сидели? А то их либо убьют шатающиеся по городу вооружённые банды, или милиция им за попытку отбиться от этих самых банд дело пришьёт и в тюрьму посадит? Мы какое государство строим? Правовое?...

Тут Гена взял паузу. Если бы на столе был графин, то Гена наверняка бы из него налил в гранёный стакан и картинно выпилил. Но Графина не было, поэтому Гена продолжил свою речь:

- Давай, сделаем так, - снова навис он над следователем, - Ребята извиняются в редакционной статье в следующем номере, на первой полосе, за то, что назвали таксиста «защеканцем» по ошибке. Понимаешь. Ну обознались ребята по пьяному делу. Новый год всё-таки. А умысла оскорбить у них не было. Понятно? А про сказки, что два пьяных студента парализовали работу всего городского такси мы просто забудем. Ты же не хочешь, чтобы над этой ситуацией все в городе смеялись? Да все ржать в голос будут, когда узнают как двое юношей, возглавляемые учительницей русского языка и литературы, которая по комплекции метр шестьдесят в прыжке, а при слове «жопа» вообще гарантированно падает в обморок, разгромили превосходящие силы бомбил, у которых рожи шире радиаторов их собственных машин. Ты хочешь чтобы я об этом написал? А я могу... И причём, ни слова не совру.

Следователь думал некоторое время. Потом обратился к нам с Мишей:

- Так, вы двое - в коридор. Сидеть и ждать.

Гена остался со следователем один на один. В последующие минут десять из-за двери доносился Генин голос. Отдельные слова разобрать было сложно, но общий смысл улавливался. Было понятно, что Гена расписывал всё новые и новые картины апокалипсиса, которые обязательно будут отражены в его редакционной статье. А если бы его время от времени произносимые «ха-ха-ха» услышал бы Станиславский, то он бы совершенно точно изумился, и наверняка бы пересмотрел кое-что в своей школе.

Собственно с этим своим «ха-ха» Гена вышел из кабинета следователя и потянул нас с Мишей на улицу. За секунду до закрытия двери в кабинет я увидел взгляд следователя вслед Гене. Именно в этом взгляде я понял что такое четвёртая власть. Её смысл умещается всего в двух словах: «пожалуйста, отстаньте».

Купив пива в палатке у остановки, чтобы как-то прийти в себя, мы устремили свои взоры на Гену. Тот торжествующе помолчал, обвёл взглядом окружающий пейзаж, потом похлопал нас по очереди по плечу, допил залпом пиво и вынес приговор:

- Свободны, затейники. Но дальше давайте без телесных повреждений.

В следующем номере городской газеты, как и было обещано Геной, красовалась большая статья про ужасы творящиеся на ночных улицах города. Где мы с Мишей представали практически ангелами и искренне извинялись перед таксистом XYZ (имя, фамилия и отчество было указанно в статье полностью) в том что мы ПО ОШИБКЕ назвали XYZ «защеканцем». И обязуемся больше его этим унизительным словом не называть.

Заявление в милиции от XYZ и его коллег были забраны ими в тот же день. Сам XYZ был вынужден уехать из города, потому что иначе как «защеканцем» его никто больше не называл. Всё-таки специфика мировосприятия в то время знаете ли... И такое «погонялово» хуже, чем чёрная метка для капитана пиратского корабля.

25 мая 1992 года по национальному телевидению было обьявлено, что номер 349 выиграл 1 млн. песо (около 40000 $). Разбросав свою коллекцию крышечек, Виктория закричала:«Мы выиграли!» Она обернулась к родным: «Мои дети смогут закончить школу, муж сможет купить свое такси, мы переедем наконец в нормальный дом!»

Но ее мечты стали кошмаром для головного офиса Пепси в Нью–Йорке.

Кто же знал, что лотерея, призванная помочь компании, станет крупнейшей маркетинговой ошибкой в истории, которая поставит под угрозу весь бизнес компании.

Это звучит совершенно нелепо, но вместо одной выигрышной крышечки с номером 349, компания по неизвестным причинам произвела 800 000. И уже через день десятки тысяч разгневанных филиппинцев требовали от Пепси миллионы долларов, которые та, естественно, отказалась платить.

Вся нищая, коррумпированная, погрязшая в преступности и раздираемая внутриполитическими конфликтами страна впервые в истории сплотилась в едином порыве гнева против общего врага. То, что никогда не удавалось ни одному филиппинскому правительству, удалось Пепси – против нее встали плечом к плечу ватники и либералы, военные генералы и коммунисты, городские модники и босоногие сельские бедняки. Тысячи людей присоединились к Коалиции 349, организации, выступавшей против Пепси. Это была народная война.

Пасиенса, 64 года: «Мой муж умер от сердечного приступа по вине Пепси и я готова последовать за ним. Даже если я умру, мой призрак будет преследовать Пепси. Это их ошибка, а не наша, и они должны платить. Вот за что бы боремся.»

Были перевернуты и разбиты десятки грузовиков доставки. Граната, брошенная в один из них, убила школьного учителя и девочку 5 лет. Заводы компании были осаждены. Исполнительные директора Пепси получали столько угроз, что передвигались только под охраной, а большинство экспатов были отправлены на родину. Оставили лишь двух, один из которых прошел Бейрут.

Новое поколение выбирает судиться. Количество судебных исков к Пепси превысило даже количество исков к бывшему президенту Фердинанду Маркосу и его жене, обвинявшимся в присвоении 10 млрд $ во время его правления. Более 22000 человек подали иски и еще более 5000 написали жалобы на мошеннические действия Пепси.

В самый разгар волнений в офисе Пепси прошло экстренное ночное совещание, на котором было принято решение выкупать каждую крышку "349" по 20 $. Жизненная мудрость показывает, что не стоит принимать важных решений в 3 утра.

К их ужасу оказалось, что выигравших уже более 480 000, в то время как весь призовой фонд был 2 млн$. В итоге им пришлось раскошелиться еще на 10 млн $ и выплатить государству штраф 6000$ за нарушение потребительского законодательства.

Вот и вся история. После этого просчета они потеряли 90 млн $ в прямых и непрямых убытках, а также окончательно и бесповоротно уступили позиции Кока Коле на Филиппинском рынке, а вслед за ним и во всем мире. Слишком много непростительных ошибок было сделано компанией на рубеже веков.

отсюда: https://blackjackandhookers.d3.ru/349-785288/

Шведы увязывали свое участие с субсидиями аж в 5 миллионов фунтов (два бюджета Швеции).
Голландцы прямо отказались участвовать войсками, согласившись помочь транспортным флотом и припасами.
Испанцы согласились предоставить войска, только если их тоже предоставит Австрия. А Австрия в свою очередь высказала, что будет нейтральна.
Более того - в Парламенте Англии оппозиция прямо говорила: "Какой смысл войны с Россией из-за Крыма? Сколько фунтов и пенсов нам принесет эта война? И сколько отберет денег война против крупнейшего торгового партнера Британии? Война за пределами стратегических интересов Англии, вдали от наших коммерческих путей безумна и не нужна нам."
Уильям Хейг прямо говорил: "Россия кораблями не завоевывается, нам в любом случае нужно высаживать какие-то войска. Возвращение пары крепостей в Черном море Турции - это не причина для войны с Россией.".
Обстоятельство второе - Французская революция.
До "93-го года" оставалось всего ничего, и почти все соседи Франции примеривались к распилу впавшей в безумие страны. Кроме того - все, в том числе и Англия, опасались бациллы революции и ее распространения у себя в доме.
В такой ситуации война на краю Ойкумены с неясными целями представлялась глупой и неразумной.

http://george-rooke.livejournal.com/385527.html

Все началось в 2010 году, когда ведущий юмористической передачи Penn’s Sunday School Пэн Жиллет (Penn Jillette) выступил с идеей создать официально зарегистрированную церковь со смешным названием, а затем потребовать для нее тех же прав, что и для других религий (например, создавать культовые строения или проводить богослужения). Об этом Жиллет рассказал в одном из своих подкастов, который публиковал в сети.

Спустя некоторое время идею комика подхватил отставной пилот United Airlines Джон Уайтсайд, который и создал Объединенную церковь бекона.

Спустя полтора года бездействия властей Уайтсайд создал сайт, где и сформулировал главную миссию новой религии: «Бороться с дискриминацией в отношении неверующих и поощрять разделение церкви и государства».

Почти сразу появился и свод основных направлений деятельности церкви, который звучит так:

— «Мы выступаем против сверхъестественных способностей. Мы скептики и атеисты. Внутри нашей религии мы сомневаемся в религии».

— «Мы боремся с дискриминацией. Атеисты ничем не хуже верующих. Их не должны ненавидеть и маргинализировать».

— «Мы собираем деньги на благотворительность, но не принимаем никаких пожертвований для себя. Мы не просим для себя налоговых льгот».

— «Мы проводим свадебные церемонии. Это всегда бесплатно. И радостно»!

— «Мы изобличаем привилегии для религий, требуя тех же прав для бекона».

— «Мы славим бекон! Если вы не любите свинину, славьте вегетарианский бекон или бекон из индюшатины».

Действительно мало похоже на свод религиозных правил. Но это и логично, ведь всей своей сущностью церковь пытается доказать абсурдность любых привилегий для каких бы то ни было вероучений. Собственная абсурдность, по мнению почитателей бекона, лучший способ это сделать. При этом последователи церкви при каждом удобном случае напоминают, что даже не пытаются обидеть или оспорить какую-либо религию.

Последователи церкви называют Уайтсайда не иначе как «идейный лидер» или «генеральный весельчак», сам основатель предпочитает звание «пророка бекона». Кроме него в церковной иерархии присутствует верховная жрица, а также несколько сотен министров, гуру, имамов, шаманов, раввинов и прочих, кому церковь разрешила от своего имени проводить свадебные обряды.


Обряды эти, кстати, всегда бесплатны. Более того, проводящим их служителям церкви запрещается брать какие-либо подарки от молодоженов или их родственников. Вместо этого служители должны рекомендовать парам делать пожертвования в благотворительные фонды (например, направлять деньги в хосписы).

Свадебные церемонии стараются проводить «максимально весело», а если у будущих молодоженов уже есть готовый сценарий бракосочетания, то служители церкви обещают его придерживаться.

В 2014 году в интервью The Washington Post Джон Уайтсайд рассказал, что Объединенная церковь бекона провела в Лас-Вегасе уже 12 свадеб. Всего же, по словам пророка, в мире саном священнослужителя церкви наделены более шестисот человек.

Объединение обещает помочь и тем, кто хочет устроить нерелигиозное крещение или похороны.

По аналогии с десятью заповедями в христианстве, у церкви бекона тоже есть свой свод правил, правда он включает только девять пунктов:

1. Будьте скептиком
2. Уважайте границы
3. Считайте атеизм нормой
4. Считайте религиозность нормой
5. Веселитесь
6. Будьте хорошим
7. Будьте щедры
8. Восхваляйте бекон
9. Платите налоги

Наши двери открыты для всех

Чтобы вступить в Объединенную церковь бекона необязательно ходить на богослужения (их попросту нет), не нужно даже жить в Лас-Вегасе и вообще в США. Единственное требования к последователям — разделять идеалы церкви и заполнить короткий формуляр на сайте.

***

В середине апреля 2015 года верящие в бекон сделали еще один шаг для борьбы с дискриминацией атеистов. В центре Лас-Вегаса появилось четыре провокационных биллборда. «Бекон — наш бог. Потому что бекон реален», — сообщает надпись на них. После этого несколько местных религиозных лидеров выступили с резкой критикой Объединенной церкви бекона. А Уайтсайду и его последователям, кажется, только того и надо.