Бараны и котлеты с добавлением горы картофеля, огурцов, кислой капусты, свёклы, а в качестве десерта сибирских ватрушек, очевидно, шли Ленину впрок. О минеральной воде, прописанной для его желудка швейцарским доктором, "я и думать забыл и надеюсь, что скоро забуду и её название" (письмо от 20 июня 1897 года). А четыре месяца спустя в письме к матери он добавляет: "Здесь тоже все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу все питерские болести побоку!".

Ленин в ссылке приобрёл столь упитанный вид, что приехавшая в Шушенское в мае 1898 года вместе с Крупской её мать, увидев его, не могла воздержаться от возгласа: "Эк вас разнесло!". "Он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой был в Питере", - сообщала Крупская Марии Александровне Ульяновой в письме от 22 мая 1898 года. Пожив немного в Шушенском, она сама должна была откровенно признать, что их ссылка действительно одно только удовольствие. "Вообще теперешняя наша жизнь напоминает "форменную" дачную жизнь, только хозяйства своего нет. Ну, да кормят нас хорошо, молоком поят вволю, и все мы тут процветаем. Я ещё не привыкла к теперешнему здоровому виду Володи, в Питере-то я его привыкла видеть всегда в довольно прихварывающем состоянии" (письмо от 26 июня 1898 года).

Чтобы сделать жизнь ещё более удобной и отвечающей их вкусам и потребностям, супруги Ленины перешли от пансиона у чужих людей к собственному хозяйству, приобретя всё, что нужно для его ведения. Заботу о нём взяла на себя Елизавета Васильевна, а на подмогу наняли прислугу. "Наконец мы наняли прислугу, девочку лет 15, за 21/2 р. в месяц + сапоги, придёт во вторник, следовательно, нашему самостоятельному хозяйству конец. Напасли на зиму всякой всячины" (письмо Крупской от 9 октября 1898 года). О том же предмете две недели спустя: "Наняли девочку, которая теперь и помогает маме по хозяйству и всю чёрную работу справляет".

Вот эта возможность не думать о заработке, о хлебе насущном, сбросить всю "чёрную работу" на прислугу, эта удивительная свобода, которой Ленин пользуется в Шушенском, превратили его трёхгодичное пребывание в ссылке, по выражению Крупской, в дачную жизнь, полную всяких приятностей. "Пленник царизма" отдаётся в ссылке спорту, конькам, охоте. Тетёрки, утки, зайцы, дупеля не сходят с их стола. Он ездит в гости к другим ссыльным и принимает их у себя, получает через родных тюки журналов, газет, русские, немецкие, французские книги, нелегальные издания. Он ведёт обширную политическую переписку, составляет книги, пишет статьи в журналы и революционные брошюры для издания в Женеве. За исключением конца 1899 года, когда он рвался скорее уехать из ссылки, не спал и худел, и начала пребывания в Шушенском, когда он "с горечью" (его слова) чувствовал принудительное удаление в Сибирь, жизнь проходит под знаком спокойствия и довольства при полной свободе интересоваться и изучать то, к чему его влекло. Только недавно вступивший в литературу Ленин, побуждаемый самолюбием, желанием завоевать скорее известность, спешит выступить в печати с каким-нибудь сборником своих произведений. Мало кому известному писателю найти издателя нелегко. Ленина это не смущает. Деньги найдутся. "Насчёт финансов, потребных для издания, я думаю, можно бы сделать у мамы "внутренний заём"..." (письмо к М. Елизарову от 13 марта 1898 года).