фермера в Айлмере, Онтарио. Смышленый школьник, а позже
успешный студент, он получил много наград, включая золотую
медаль в университете Торонто. Его средней отметкой по всем
предметам была 98! Столь же впечатляющими были его успехи
в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого
амбициозного молодого человека приняли в коллегию
адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис
в Торонто.
Начинал Миллар с малого, но жилье снял подобающее
адвокату — несколько меблированных комнат в «Королевском»
отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди
преуспевающих корпоративных юристов, специалистов
в области контрактного права.
Поскольку юридическая практика на первых порах приносила
не очень высокий доход, Миллар купил «Экспресс-компанию
Британской Колумбии» с правом на перевозку
правительственной почты в район Карибу. Когда началось
строительство железнодорожной компании «Гранд Транк»,
он расширил сферу своей деятельности, включив в нее
отдаленный форт Джордж (позже Принс-Джордж).
Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев
в форте Джордж, но ее перекупила железная дорога. Миллар
подал в суд, придравшись к каким-то процессуальным
нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная
дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это
с тех пор называется «надбавкой Миллара»).
Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал
доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио
приобрел пароход; кроме того, он стал президентом
и владельцем контрольного пакета акций пивной компании
«О’Киф» (пиво этой марки продается до сих пор).
Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел
репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые
призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне
находилось 7 великолепных беговых жеребцов.
Было еще одно увлечение у этого удачливого человека:
он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно
язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой
жадности.
Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нем, как
о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар
покинул «Королевский» отель, где прожил 23 года, и купил для
себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка
журила иногда сына, что он так много и усердно работает
и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только
гадать, почему он так и не женился. Еще ее тревожило, что
сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем,
оснований для страхов не было: Чарльз никогда
не простужался. И, казалось, проживет целый век.
Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся
деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только
Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви
его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи
о моральных качествах, преданности и порядочности
покойного. И это был последний раз, когда представитель
церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто
невообразимое. В шоке были и политики, и юристы,
и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего.
Как писали репортеры: «По всей видимости, вызывающее
завещание Миллара предназначено развлечь „высоких
и могущественных“ членов общества, навязывающих широкой
публике свое определение морали ».
В начале документа Миллар написал: «В силу необходимости,
это завещание необычно и прихотливо. У меня нет
ни наследников, ни близких родственников, посему передо
мной нет никаких стандартных обязательств о том, как
распорядиться своей собственностью после смерти».
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих
верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие
суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя,
что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит,
то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего
он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже
вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче,
Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной
части своего пакета акций жокей-клуба «Кенилверт», прекрасно
зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.
Он распорядился выделить по доле акций пивной компании
«О’Киф», владельцами которой были католики, каждой
протестанской общине в Торонто и каждому приходскому
священнику, которые публично борются с пьяством,
не называя никого поименно. Результат оказался
ошеломляющим: огромное количество служителей церкви
пришло в суд, требуя свои акции.
Для одного судьи и священника, которые были яростными
противниками ставок на скачках (тут он назвал имена),
он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба
при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Что
они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались
из клуба).
Трем приятелям—юристам, которые дружили с Милларом,
но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил
прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими
примечаниями, что отныне им приходилось делить дом,
сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным
9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар
завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона
долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет
после его смерти родит больше всего законных детей, что
будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых
страницах торонтовских газет. Началось «большое шоу»,
расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой
депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание,
клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю «пивных
акций», юристы различных судов искали способы нажиться
на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал
это завещание по поручению Верховного суда Онтарио,
который хотел добиться передачи наследства правительству
Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд
в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего
времени, а по части составления завещаний —
непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты
(хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось
ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались
сделать лучшие юристы страны — безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась «битва»
за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций
и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все
матери, родившие двойню или тройню, сразу становились
претендентками и их имена не сходили с печатных полос.
В прессе появилась ежедневная колонка под названием
«Величайшая гонка аистов» (сколько работы привалило
газетчикам!), в которой публиковались списки женщин
и количество их детей, рожденных на данный момент.
Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара
аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия
и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста.
Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой
«скверной шутке». «Но что значит не принимать? — вопрошали
женщины, — не рожать детей?»
Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью
учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд
в университете Торонто, жительницы Торонто пришли
в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью
в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик
не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей.
Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор
на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже
сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги,
были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза
Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания
и рассмотрел список претенденток. Две женщины были
вычеркнуты из числа «финалисток». Полин Кларк имела 9 детей,
но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела
12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она
не смогла доказать, что они не были мертворожденными.
Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года «большая гонка аистов» закончилась
вничью между Анной-Катрин Смит, Кэтлин-Эллин Нагль, Люси-
Алис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет
родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше
время — примерно 1,5 млн. американских долларов).
«Большая гонка аистов» освещалась в прессе подробнее, чем
перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение
пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали
публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом
запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью,
аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились
и такие вопросы: что понимать под словом «Торонто»,
считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое
важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар
предусмотрел все.
По иронии судьбы, многие участницы «гонки» и вовсе
не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули
тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что
половина «аистовых гонок» пришлась на годы депрессии, когда
лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х
победительниц мужья вообще были без работы, и семьи
сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали
низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила
последнего ребенка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам.
Все они разумно распорядились деньгами, вырастив
замечательных детей, и не поскупились на их образование.
А телевизионный фильм «Большая аистовая гонка»
обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой
рождаемости, старый холостяк надеялся смутить
правительство и религиозные круги, которые обдумывали
политику контроля. А еще пошучивали, что бездетный холостяк
Чарльз Миллар «усыновил» таким образом 36 детей.
Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль,
показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить
чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся
достижением юриста Миллара.