7. Были большие оригиналы и в Росии. На знаменитой нижегородской ярмарке в трактире купцы обмывают удачную сделку. Один из захмелевших гуляк обращает внимание на поющего в клетке соловья. Манит пальцем хозяина. Тот подбегает и угодливо кланяется. "Сколько стоит?" - спрашивает купчина. "Сто рублей, вашество!" - "Зажарь!" Хозяин забирает клетку с птичкой на кухню. Через некоторое время возвращается с соловьем на серебряном блюде. Купец, бычась, долго пытается понять, что ему принесли, потом заявляет: "Отрежь на копейку".
Мать Нерона Агриппина однажды заплатила огромную сумму за певчего соловья: ей захотелось узнать вкус языка этой птицы. С легкой руки императрицы украшением стола у богатых римлян стал паштет из соловьиных языков.

6. Но всех превзошел Бертран де Рамбо. Он распорядился вспахать землю вокруг замка хозяина. В ответ на изумленные вопросы рыцарь только молча ухмылялся в бороду. Когда пахоту закончили, по бороздам пошли люди с сумами через плечо. Они «посеяли» в землю тридцать тысяч увесистых монет из чистого серебра. Гости ахали, а Рамбо сиял как начищенный пятак.

5. Любовник королевы Анны Австрийской герцог Бэкингем, известный по роману Дюма «Три мушкетера», как-то появился на балу в наряде, богато расшитом жемчугом. Однако жемчужины были пришиты кое-как и то и дело отрывались. Позабыв о танцах, участники бала бросились их поднимать. Когда жемчужины подносили Бэкингему, тот учтиво просил оставить находку себе на память о нем.

4. А посол Франции герцог Ришелье (не кардинал, а его потомок) в Вене «сорил» серебряными подковами, которые специально плохо прибивали к копытам его лошадей.

3. Мужчина, умеющий оригинально тратить деньги, производит неизгладимое впечатление на женщин. Это знает каждый донжуан. Но не каждый из них отважится на то, что сделал герцог де Конти. Незадолго до Великой французской революции в беседе с ним придворная дама де Болт призналась, что хотела бы иметь миниатюрное изображение птички. Через несколько дней она получила от герцога золотое кольцо с желаемым рисунком... который находился под плоским бриллиантом огромной стоимости. Де Болт была польщена, но бриллиант отослала обратно. Она не считала, что заслуживает такого дорогого подарка. В ответном письме герцог де Конти сообщил, что глубоко сожалеет об ее отказе. И присовокупил: песок для просушки чернил, которыми был написан его ответ, изготовлен из того самого бриллианта.

2. Все слышали про пиры римского политического деятеля Лукулла (106-56 гг. до н.э.).
Этот богач славился своим «изысканным чревоугодием». Вот как описывает типичный лукуллов пир писатель Петроний Арбитр. Лукулл здесь выведен под именем Тримальхиона.
«Войдя в дом Тримальхиона, - рассказывает Арбитр, - каждый из приглашенных мыл руки в воде, поданной ему рабом, потом ему омывали ноги, и он ложился на приготовленное ему ложе, а рабы вносили большой стол, посредине которого стояла деревянная курица с золотыми крыльями; около нее лежали павлиньи яйца. Хозяин, улыбаясь, говорил: "Друзья мои, я приказал положить павлиньи яйца под эту курицу. Посмотрим, высидела ли она их?" Гости брали по яйцу, разбивали и в каждом находили жареного жирного бекаса. После этого блюда бокалы наполняли фалернским вином. Затем появлялось новое блюдо: артист повар лепил из фарша карты различных стран, принадлежащих Римской империи. Далее на стол подавался громадных размеров кабан. Любезный хозяин, как будто испугавшись, кричал: "Повар забыл выпотрошить кабана, попробуем сделать это сами!" И вот из желудка огромного кабана начинали сыпаться различные яства: сосиски, жареные птички, орехи, фрукты и прочее. Из груди кабана лилось в бокалы фалернское вино. Из других частей тела вылетали живые птицы и сыпались драгоценные подарки, которые раздавались присутствующим. После того как кабана уносили, на стол подавался огромный жареный теленок. Из его туши также доставали на стол различные кушанья и богатые подарки. Потом гостям предлагалась курица, начиненная рыбой, устрицами, утиными яйцами, разными сластями».

1. В XVI столетии самыми богатыми банкирами в Европе считались Фуггеры. Однажды им пришлось принимать у себя императора Карла V Габсбурга. Радость по случаю визита высокого гостя хозяин выразил тем, что его спальню приказал отапливать не обыкновенными дровами, а корой коричного дерева. Даже сейчас такая кора стоит немало, а в те времена она была еще дороже. Но это еще не все. Разжечь почетный огонь в камине хозяин взялся сам. Преклонив колени, Фуггер попросил разрешения сделать это бумагой с подписью Его Величества. Император изъявил желание ознакомиться с текстом документа. Прочитав, августейше кивнул в знак одобрения. Еще бы! Растопить камин банкир собирался обязательством Карла V вернуть Фуггерам изрядный долг в 50000 талеров.

Еще в IV в. до н.э. Аристотель говорил: "А вот тратить на то, что нужно, столько, сколько нужно, когда, ради чего и как следует, способен не всякий, и это непросто".

-- Ни в коем случае! - перебила Женечка. - Никаких флаеров! Я сама прекрасно доберусь. У вас тут что-нибудь ездит?

-- Ну конечно, - удивился я. - Ездит, и летает. Всегда летало.

-- У вас не опасно в такое время садиться в такси?

-- Насчет такси не знаю, они денег много хотят, но в рейсовом аэробусе - почему же опасно?

-- У вас же на Земле живут террористы... - вздохнула Женечка.

-- В такое время они всегда спят, - пошутил я.

-- А во сколько просыпаются террористы? - спросила Женечка абсолютно серьезно и, не дождавшись ответа, деловито продолжила: - Ладно, попробую добраться. Ты живешь все там же, в своей глуши?

-- Почему глуши? Третий округ застройки - это двадцать минут от центра.

-- Все в той же крохотной квартирке? Ладно, встречай... - она ослепительно улыбнулась и коммуникатор погас.

Я вскочил, торопливо умылся и понесся в маркет за продуктами.

* * *

Когда домофон пискнул и появилось лицо Женечки, на столе уже стояли салаты, а в термопрессе аппетитно шкворчала мясная заморозка с овощами. В вазочке торчал букет тюльпанов - я уже не помнил, какие цветы она любит, купил на всякий случай.

-- Может быть, ты меня все-таки впустишь? - произнесла Женечка так сухо, что я вздрогнул.

-- Конечно, проходи...

Послышался гул, и в дверном проеме сперва показалась классическая сумка-сирусянка на гусеничном ходу, а за ней вошла Женечка. За эти шесть лет она почти не изменилась - такая же тоненькая, курносая и веснушчатая, вот только лицо оказалось бледным.

-- Алекс, ну это полный кошмар, - заявила она с порога, и голос ее дрогнул. - Не знаю, как вы с этим живете?

-- Что случилось? - испугался я.

-- Ничего особенного, - произнесла Женечка, сдернула накидку и, не глядя, бросила за спину.

Накидка упала на коврик прихожей, звякнув пряжками. Женечка испуганно обернулась.

- Ах да, - с отвращением произнесла она. - У вас же и вешалки не подхватывают... Как я могла забыть?

-- Что случилось, Женечка? - Я шагнул к ней.

-- Ничего. Ровным счетом ничего, - она поджала губы и вдруг выпалила: - Сперва лайнер заходит на орбитальную платформу под прицелом этих ужасных противометеоритных пушек! Я думала, Земля на военном положении! Думала, у вас война! Думала, вот-вот - и...

-- Постой, но как иначе? Это же для твоей безопасности. Ведь метеориты...

-- Для безопасности?! Для безопасности вести сирусянский крейсер под конвоем метеоритных пушек? А длиннющая очередь к таможенному терминалу - тоже для безопасности? Мимо полицейских роботов, вооруженных бластерами?

-- Женечка, но ведь на любой транспортной станции должна быть охрана... Они же именно тебя защищают!

-- А толкотня в посадочном блоке тоже должна быть? А хамство в маркете?

-- Хамство? Ты побывала в маркете?

-- Да, я зашла в маркет в порту чтобы купить воды! И меня моментально обхамили!

-- Кто?!

-- Уборочный робот!

-- Как это? - растерялся я.

-- Он сказал. Сказал: если вы закончили свой выбор, пожалуйста, пройдите к кассовому столу! Представляешь?

-- И что?

-- Как - что? Я - гражданка Сириуса, я высший примат! У меня галактический паспорт! Как смеет этот бак со щеткой мне указывать, чем мне заниматься?

-- Ты ему так и ответила?

-- Разумеется! Какое его вообще дело, закончила я выбор или нет?!! Это мое приватное дело!!!

-- Тише, тише, Женечка...

-- Это мое право - торчать в маркете хоть всю жизнь! И вообще, что за командный тон? Что за указания?!

-- Ну... может, ты стояла в проходе, а ему надо было проехать?

-- Это его проблемы! Он робот, я примат! Во что превратится цивилизация, если каждая щетка начнет указывать, куда пройти?! Где здесь ванна, черт возьми, в твоем доме?!

-- Где обычно... - Я вздохнул, отступил на шаг и махнул рукой.

Женечка скрылась за дверью ванной, долго возилась с защелкой, долго плескалась в воде. Лишь один раз сквозь плеск глухо донеслось: "это теперь называется ванной?" Я ждал на кухне, меланхолично выдирая из ближайшей миски с салатом длинные ростки сои.

Вышла она уже более спокойная и румяная. Прошла на кухню и села.

-- Я прилетела на Землю всего на пять дней, - доверительно сообщила Женечка. - Меня никто не встретил. Ни ты, ни Лизавета, ни Ганс! Никто из нашего колледжа!

-- Ганс вообще-то в Гренландии второй месяц, - пробормотал я. - У них съемка. А Лизавета сейчас много работает, она же...

-- Я знаю, - отмахнулась Женечка, - Ганс мне писал. Но впечатление складывается.

-- Ты голодная? - На всякий случай я пододвинул к ней вазочку с салатом.

-- Этим вы питаетесь? - Женечка брезгливо уставилась на пеструю салатную стружку.

-- Это настоящие овощи, - объяснил я. - А сейчас будет мясо.

-- Мясо? Мясо земных животных? - Она брезгливо поджала губы. - Нет, спасибо.

Я потупился. Женечка помолчала, а затем ободряюще хлопнула меня по руке.

-- Ну ладно тебе, ладно, - произнесла она своим прежним голосом. - Зато я привезла тебе в подарок настоящий йоссо для коктейля! У вас же нет йоссо.

-- Почему нет? - я обернулся к холодильнику. - Йоссо - это ведь кислородное желе?

-- Нет! - покачала головой Женечка. - Йоссо - это сирусянское кислородное желе. Ты попробуешь и поймешь разницу.

-- Спасибо, - поблагодарил я. - Но да бог с ней, с едой! Расскажи лучше, как ты? Какими судьбами здесь?

-- Все расскажу, - улыбнулась Женечка, - что за земная суетливость? На Сириусе есть такое правило: раз в шесть лет социальный улей дает женщине васо на посещение... родимого погребия?

-- Погребия?

-- Как это по-вашему? Семейный склеп, где соты замороженных останков предков.

-- Кладбище что ли?

-- Да, кладбище. И это - священное право каждого гражданина Сириуса, независимо от того, где находится погребие. Поэтому мне оплатили звездолет в оба конца - представляешь, какая это дикая сумма? Полжизни работать. И вот я здесь!

-- Как это здорово! - воскликнул я. - Так по тебе соскучился! Расскажи, как живешь, где работаешь? Как Пашка? У вас детей пока нет?

-- Ну... - Женечка задумчиво опустила вилку в салатницу и поковырялась в овощной стружке. - Мы пока не работаем, а учимся. Жилище и продуктовую корзину нам оплачивает благотворительный фонд иммиграционной общины. Права на детей нам пока не дают, разумеется. Это надо заработать.

-- Но вы не работаете?

-- Говорю же тебе: мы учимся.

-- Все шесть лет? - удивился я.

-- А как ты думал? - Женечка вскинула брови. - Там и по двадцать лет учатся! Это здесь все примитивно. А там все по-другому, на самом высшем уровне. Понимаешь? Там очень высокая технология. Один лишь сирусянский язык - это такая мощная штука...

-- Ты уже свободно говоришь? - поинтересовался я.

-- Ну... что значит свободно? Свободно сирусянский язык может знать только сирусянка. Ты же знаешь, человек не владеет магнитной и световой модальностью, у нас органов таких нет. Поэтому только звуковая модальность. По крайней мере, сирусянки меня понимают, когда я что-то начинаю говорить.

-- А ты их?

-- Я их - только письменно.

-- Ясно. То есть, ты пока не работаешь...

-- Нет. Но у нас есть суточная трудовая обязанность, нам за нее начисляют баллы. Но это не работа по специальности, это... как бы тебе объяснить? Это вроде учебного труда. Называется: курс социальной занятости. Ты приходишь на рабочее место и занимаешься занятостью.

-- Чем, прости?

-- Занятостью. В смысле, какой-нибудь работой. Это не так просто объяснить. Технологии Сириуса слишком высоки и многоплановы. Представь, что у тебя в руке влажная тряпка, и тебе надо протереть пыль с перил и витражей...

-- Это ваш труд?! - изумился я.

-- Нет же! - раздраженно топнула ногой Женечка. - Не перебивай! Просто представь. Представил? А теперь представь, что это надо делать не с пылью, а с информацией.

-- Как это?

-- Я же говорила, ты не поймешь. Там нет грязной работы, как вы здесь привыкли, там нигде ни пылинки - это все убирают роботы. Зато много самой разной работы с информацией за терминалами. Тряпка и витражи - самая подходящая аналогия, так нас учат на курсах первой адаптации. После курсов первой адаптации - начинается учеба. Ну а устроиться на настоящую работу там очень сложно, надо знать язык и всю систему Тай.

-- Восемь тысяч правил Тай? Я читал об этом.

-- Восемь тысяч триста два. И сочетания!

-- И Пашка тоже не работает? Он ведь все-таки магистр кибербиологии...

-- На Сириусе эти ваши земные магистры ничего не значат. Там абсолютно другая кибербиология. А Павел - он же мужчина. По сирусянским законам самец не должен работать и покидать семейный очаг.

-- Как, вообще никогда не покидать? - Я опешил.

-- Разумеется, в переносном смысле. Разумеется, там цивилизованное общество, мы выходим из дома часто. В клуб земной диаспоры ходим, на концерты ходим, друзей навещаем, ездили на экскурсии несколько раз. Но по улицам ходить мужчине, тем более, одному без самки - там это не принято.

-- А что такое? - насторожился я. - Изнасилуют? Или в тюрьму посадят?

Женечка поморщилась.

-- Алекс, ты дикарь. Я же не сказала - запрещено, верно? Я же не сказала - опасно? Я сказала: не принято.

-- А в чем разница?

-- Во всем! Вот ты сможешь обмотаться бинтами с ног до головы как мумия и пройтись по центральным улицам Москвы? Сможешь, никто тебя в тюрьму за это не посадит. Но смотреть будут как на больного и шарахаться.

-- Ясно, - кивнул я.

Мяса уже не хотелось.

-- Ой, чуть не забыла! - всплеснула руками Женечка. - Сейчас покажу самое главное...

Она пошла к своей сумке, долго в ней копалась, и вернулась с большим старомодным планшетом.

-- Я же привезла показать фотографии, - сообщила она, включая планшет.

Планшет прогревался долго и изображение появлялось постепенно. Сперва я увидел что-то напоминающее египетскую пирамиду, уходящую острой верхушкой под облака. Затем выяснилось, что пирамида состоит из квадратиков и опоясана колоссальной сетью лестниц.

-- Дом, где мы сейчас живем, - торжественно сообщила Женечка и вопросительно заглянула мне в лицо.

-- Красиво, - аккуратно похвалил я.

-- А ты думал! - Усмехнулась Женечка и ткнула пальцем в дальний бок пирамиды. - Вот эти два сото - наши.

-- Сото?

-- А как по-вашему? Балконы? Нет, окна. Окнобалконы. Ладно, это только начало! Смотри...

Женечка нажала кнопку, и изображение сменилось: комнатка из пористого цемента с покатым полом в виде чаши, на дне которой чернела дырка. Из стены рядком торчали четыре блестящие трубки, каждая из которых оканчивалась коробочкой, напоминавшей электронный будильник. Над каждой трубкой висело по полотенцу.

-- Наш санузел в доме, - объяснила Женечка. - Вода горячая, холодная, теплая и техническая.

-- Туалет или ванна? - уточнил я.

-- Это - санузел, - с ударением повторила Женечка. - Во всей обитаемой Вселенной одни лишь земляне строят ванную и туалет раздельно.

-- А это что? - Я заинтересованно ткнул пальцем в будильник.

-- Счетчики, разумеется. Ведь цена воды разная в зависимости от биржевого курса, времени суток, сезона года, фазы лун...

-- Ух ты, как интересно! Можешь увеличить?

-- На этом планшете фото не увеличивается, - отмахнулась Женечка. - Да какая разница? Дальше еще интереснее будет. Вот смотри, вот это - наш самоход, мы на нем ездим в мегаполис. Видишь, какие гусеницы широкие? Мы специально выбирали с самыми широкими гусеницами. Он чуть дороже, зато считается, что они меньше стирают настил гаража, поэтому ниже аренда. В итоге получается выгодно.

Когда фотографии закончились, первые лучи солнца уже пробивались сквозь жалюзи. Женечка бережно спрятала планшет в прозрачный пакетик и убрала в сумку.

-- Как странно! - сказала она, подходя к окну и сладко потягиваясь. - Всего одно солнце. Вам его хватает?

* * *

Она обязательно решила пройтись по центру Москвы. Честно говоря, я не очень понимаю, какой интерес бродить по центральным проспектам, если ты в этом городе родился и вырос. Но наверно после шести лет на Сириусе хочется именно этого. Вдобавок Женечке нужен был музыкальный магазин и аптека - ей надавали всяких поручений. Я хотел поднять свой флаер, но Женечка в ужасе помотала головой и наотрез отказалась лететь. И мы поехали на подземке до Универмага, а дальше пошли гулять пешком. Женечка удивленно осматривалась.

-- Ну вы отгрохали тут за эти шесть лет! - наконец признала она.

-- Где? - рассеянно оглянулся я.

-- Ну вот, например, что за золотой шар висит над проспектом? Голограмма?

-- Это? Да нет, кафешка просто такая автоматическая, на один столик. Зеленый глазок - значит, свободна. Хочешь кофейку?

-- Целая кафешка ради одного столика? - Женечка с подозрением прищурилась. - Нас туда не пустят. Или у тебя ценный статус в земном обществе?

-- Пустят-пустят, куда денутся... - улыбнулся я, поднимая руку и призывно щелкая пальцами.

-- Это наверно дико дорого? - засомневалась Женечка.

-- Да вполне нормально, обычная кафешка. Я угощаю, разумеется.

-- Нет, это я угощаю! - с вызовом ответила Женечка.

Золотой шар плавно опустился к тротуару и выбросил пандус. Мы поднялись внутрь, сели за столик и выбрали сорт кофе. Шар взмыл в воздух, плавно поворачиваясь в обзорном режиме. Женечка как зачарованная уставилась в тонированное выпуклое стекло на город, плывущий внизу.

-- Ну а что нового выпустил Майк Задди? - наконец поинтересовалась она, переводя удивленный взгляд на сахарницу.

-- Кто, прости?

-- Майк Задди.

-- Что-то знакомое... - Я почесал нос. - Это из реалити-шоу ведущий?

-- Ты с ума сошел? - Женечка оторвала взгляд от кнопки сахарницы и уставилась на меня. - Это певец знаменитый! Помнишь, мы в колледже слушали? Танцевали, помнишь? "Я дельфин! Я плыву-у-у!"

-- А, ну конечно, Майк Задди! Я плыву... И что-то у него про солнце было...

-- У меня есть все его записи! Так что он, ничего нового не записал?

-- Честно говоря, с тех пор про него не слышал, ни по радио, ни по каналам. Надо в сети поискать о нем, наверно же он чем-то занимается... Осторожно, просыпешь, это сахарница!

-- Странно, а у нас он каждый месяц бывает с концертами в Центре адаптации... - рассеянно пробормотала Женечка, с подозрением откладывая сахарницу. - А вы сейчас что слушаете?

-- Это тебе лучше у Ганса спросить, - честно ответил я, - он у нас меломан, а я, ты ж знаешь, без слуха...

-- Ганс в Гренландии, - с ударением напомнила Женечка. - А мне интересен твой эсп.

-- Кто?

-- Эсп. Как это по-вашему? Нрав? Мода? Хобби?.. А, вкус! Мне интересен твой вкус.

-- Ну, не знаю даже... Ну, что? Ром-джаз мне нравится последнее время...

-- Кто это?

-- Их много коллективов... Это стиль такой, там стерео-гармоники на компьютере рассчитаны так, что дают резонанс в ушной раковине, я тебе включу послушать. Получается, будто звук прямо в ухе рождается, щекочет и покалывает. Забавно, в общем. Расслабляет.

-- Это что-то типа Бона Ли?

-- Кого?

-- Ну, китаец такой, Бон Ли. У Пашки брат иммигрировал четыре года назад, он только и слушает Бона Ли. "Мяу-ду, мяу-ду, - ой-ли - мяу-ду..."

-- Кажется что-то такое было... Мяу-ду... - Я кивнул. - Да, был такой хит четыре года назад, песня года вроде. Бон Ли его зовут, говоришь? Не знал, что у него кроме этой песни еще что-то есть. Но это совсем не ром-джаз.

-- Бон Ли у нас в общине тоже постоянно выступает с гастролями, - с гордостью сообщила Женечка. - Могу тебе прислать его диски!

Щелкнул аппарат, на столик опустились две чашки кофе и вазочка с чипсами.

-- Слушай, ну а сирусянская музыка тебе как? - осторожно поинтересовался я.

-- Бесподобно, - ответила Женечка. - Это самая богатая музыка во Вселенной: там же все три модальности.

-- Постой, но как ты ее слушаешь?

-- Только звуковую модальность, понятное дело.

-- А вот я не врубился, если честно, - признался я. - Скачал как-то в сети послушать - там же просто щелчки...

-- Тебе и не понять, - хмыкнула Женечка. - Там не просто щелчки. Там очень своевременные щелчки. Каждый щелчок на своем месте. Только чтобы это понять, надо жить там, а не здесь. Ты еще не надумал?

-- Куда? На Сириус? Нет, ну что ты... У меня же здесь Ленка, и работа, и...

-- Очень зря, - покачала головой Женечка. - Здесь нет ни перспектив, ни здоровья. У вас терроризм и экология подорванная.

-- Не преувеличивай, - обиделся я. - На Сириусе, скажешь, терроризма нет? Клан шауров или как их там...

-- Шаверов. Но такого беспорядочного терроризма, как здесь, там нет, - твердо сказала Женечка. - Там все продуманно. А эти ваши ужасные столкновения флаеров? Никогда в жизни не сяду во флаер на Земле!

-- Какие столкновения? - изумился я и махнул рукой на прозрачную стену, за которой носились тысячи шаров. - Вот же, летают! Да и мы... - Я хотел сказать, что и мы сейчас сидим во флаере и не падаем, но вовремя осекся: похоже, Женечка думает, что автоматическое кафе это не флаер, пусть так и думает. Я продолжил: - Во флаерах автоматическая навигация, компьютерные трассы, столкновений быть не может.

-- А сбои?

-- Исключено. Ты ж знаешь, это моя профессиональная область. При сегодняшнем стандарте навигации вероятность аварии - один на миллиард, причем лишь при условии, что пассажир грубо нарушил правила безопасности, например, отключил блокиратор двери чтобы...

-- Вот как? - перебила Женечка. - Почему же тогда шесть лет подряд, каждую неделю, как новости не включишь: на Земле снова упал флаер? Почти раз в неделю, стабильно!

-- Так это же на всей Земле! - улыбнулся я. - На всей! Их же здесь миллиард!

-- И что это меняет? - строго одернула Женечка.

-- Отношение меняет, - рассмеялся я, - отношение. Меня окружает миллиард исправных флаеров, а тебя - голая подборка аварийной хроники.

-- Ты или дурак, - сказала Женечка, - или притворяешься. Или вас здесь зомбируют.

* * *

Мы сидели в парке. Женечка глядела на экран моего коммуникатора. Он оставался темным. Я поглядел украдкой на часы - мне сегодня позарез надо было появиться на работе.

-- Все-таки это оуш, - наконец произнесла Женечка, вернув мне коммуникатор.

-- Что?

-- Оуш. - Она пощелкала пальцами. - Как это перевести? А, свинство! Это свинство, не отвечать на мой звонок.

-- Ну, может, у него как раз съемка? К тому же, он ведь не знает, что это твой звонок, коммуникатор-то мой...

-- Оуш, оуш, - гневно повторила Женечка. - Полное оуш! Я пролетела полгалактики! Восемь световых лет, три парсека! А он не может прилететь на денек в Москву из какой-то там Гренландии?

Я промолчал. Заикнуться о поездке на работу сегодня уже казалось невозможным. Ладно, выкручусь как-нибудь.

-- А Лизавета? - Женечка всплеснула руками. - Она-то в Москве? Я уже почти день тут, а она не нашла времени со мной повидаться!

-- Она ведь работает с десяти до десяти... - напомнил я. - Она с этого месяца директор линии.

-- Хорошо, а Славик? А Карина? Тоже директор линии? А Моня? А эта, как ее... помнишь, белобрысая такая, со Славиком вместе ходила на лекции?

-- Моня сегодня к нам заедет, - напомнил я. - А в пятницу мы едем к Лизавете.

-- Огромнейшее ему спасибо! - взмахнула руками Женечка и с возмущением пошевелила пальцами, как шевелят щупальцами рассерженные сирусянки. - Моня выделил для меня полчаса! Подумать только! Да если бы кто-нибудь из вас приехал на пару дней на Сириус, разве бы я пошла в эти дни на работу?! Я бы взяла кредитное ан-васо от всей учебы! Я бы носилась с вами по всему мегаполису, я бы показала бы вам все достопримечательности, от васо-центра до Великого Дворца Матки, да славятся вовеки ее Золотые Благоуханные Крылья! Да разве только я? Когда к нам приезжает кто-то с Земли, вся человеческая диаспора с ним носится целые дни, и знакомые и незнакомые!

-- Женечка... - я попытался взять ее за руку, но она выдернула ладонь.

-- И не Женечка! Вам абсолютно наплевать на меня! Вы черствые, эгоистичные земляне! Вы - раса хамов! Я задыхаюсь на этой планете от атмосферы злобы и агрессии! Я чувствую себя здесь униженной и бесправной!

-- Женечка!

-- Да!!! Вы привыкли к этому! Вы не понимаете, что можно жить иначе! Вы сидите в своей вонючей дыре, в нищете и дешевизне, среди токсичной атмосферы и низкой гравитации! Занимаетесь своими дурацкими делишками! У вас даже вешалки не подхватывают! У вас любой робот может тебя обхамить походя! У вас пограничный контроль как уголовная зона с бластерами! Я летела на Родину! Я так скучала все эти годы! Я так мучалась - правильно ли мы тогда сделали с Пашкой, что решились на перелет? Правильно ли мы сделали, что все бросили ради будущего наших детей и убежали с планеты, которая мчится в кризис, в гибель, в гражданскую войну и голод? И вот я снова здесь! И что? Что я вижу? Пыль! Бескультурье! Бесчеловечность!

-- Тише, тише, Женечка, - я вкрадчиво взял ее под локоть. - Здесь неподалеку хороший интерактивный трехмер, если ты еще не смотрела новую серию про...

-- У меня нет прав участвовать в интерактивных трехмерах... - отрезала Женечка. - Я еще не сдала на права.

-- Какие права, о чем ты?! Это же просто управляемое кино!

-- Спасибо, я в курсе.

-- Ладно, хочешь, закажем экскурсию в Бобруйский зоопарк? Самый большой в Галактике.

-- Самый большой в Галактике - на Сириусе. Сорок тысяч существ.

-- В Бобруйском двести тысяч...

-- Это ложь, тебя обманули.

-- Хорошо, поехали в йоссо-бар? Ты же любишь йоссо?

-- Слишком дорогое удовольствие, - покачала головой Женечка.

-- Да нет же! Ну ладно, хочешь, слетаем в Гренландию к Гансу? В конце концов, сейчас закажу трассу, у меня конечно не самый быстрый флаер, но часа за четыре, я думаю...

-- Отвези меня в порт, - тихо произнесла Женечка.

-- Что?

-- Отвези меня в порт, Алекс, - прошептала она еще тише. - За сумкой, и в порт. Я устала. Я не могу больше, Алекс! Не могу!!! - Она забарабанила по моей груди кулачками. - Не могу, хватит!!! Я хочу поменять билет на сегодня.

-- А как же... - Я растерялся. - Как же Лиза? Как же на кладбище съездить?

-- У вас все равно не дают сотовую поверенность.

-- Что это значит?

-- Это отчетная поверенность, что ты действительно провел пять горьких дней в склепе предков, а не развлекался. Без нее социальный улей Сириуса больше никогда тебе не выдаст васо на посещение погребия.

-- Погоди... - я растерялся. - Делов-то! Давай попробуем взять какую-нибудь справку у сторожей... Дадим им денег...

-- Фу! Как вы здесь погрязли в коррупции и бюрократии! - с отвращением произнесла Женечка. - На Сириусе ни одна земная справка не действительна, если ты не в курсе.

* * *

Женечка стояла у черты, а вокруг стояли такие же женщины с гусеничными сумками-сирусянками. Чуть поодаль суетилась пара - муж и жена - с большими эмиграционными тюками.

-- Жаль, конечно, что так получилось... - я виновато развел руками.

-- Ты тут ни при чем, - ответила Женечка. - К тебе у меня никаких претензий.

-- Честно? Ну, слава богу.

-- Слава Матке и ее Благоуханным Крыльям, - поправила Женечка. - У нас говорят так.

-- Ясно. Ну... огромный привет Пашке!

-- Алекс! - она вдруг взяла меня за рукав, на ее глазах навернулись блестящие слезинки. - Алекс, послушай меня: это проклятая планета, у нее нет будущего, поверь мне! Бери Ленку и переезжайте на Сириус!

-- Мы к вам прилетим в гости, - пообещал я. - Обязательно прилетим. Чуть подкопим денег - и слетаем в отпуск. И вы тоже прилетайте...

Женечка молча помотала головой, прижалась ко мне и всхлипнула. Сбоку к нам тихо подъехал робот в черно-желтой таможенной раскраске, постоял нерешительно, а затем все-таки козырнул.

-- Провожающих просим покинуть зал отлета, - без интонации сообщил он. - Начинается посадка.

-- Нет! - твердо качнула головой Женечка, и скулы ее возмущенно дрогнули. - Я сюда больше - ни ногой!

8.06.2006

В общем, подача, конечно, грамотная. Поскольку мы мыслим словами, то, изымая из обращения слова, как бы уничтожаешь и само явление. Это не вчера, кстати, придумали. Достаточно, например, назвать частного предпринимателя «буржуем» – и экспроприировать у него нажитое много легче. Так что метод проверенный. В общем, во многих своих практических проявлениях, политкорректность работает, причем вполне положительно. Хотя, не знаю, как отреагирует реальная американская женщина на «вагинальную американку». И как это будет по-русски? «Пиздатая россиянка», простите мой фрацузский? Вот ежели меня б назвали «хуйовым россиянином», я б, пожалуй, обиделся, ей-богу… Но, повторюсь, насчет негров и инвалидов это работает в плюс, по крайней мере в Америке. Инвалидам обеспечивают дополнительные возможности, навроде специальных пандусов в автобусах, а неграм обеспечивают квоту везде – даже в кино. Ежели в каком американском кино среди главных героев нету негра – можете быть уверены, он снят до эпохи политкорректности. В общем, казалось бы, живи да радуйся за политкорректных американцев, а мне все чего-то не так…

И вот чего я думаю. Политкорректность – это фактор, призванный выключить древние механизмы самозащиты социума. Защиты от чужеродного, от нежизнеспособного, от отклонений и извращений. Так же как криком кричат некоторые врачи, говоря о физической деградации человека как вида – в результате выключения механизмов естественного отбора, - так и выключение механизмов социального отбора ведет к деградации социальной. Если современная медицина дает возможность жить и давать потомство слабым, больным, с нарушенной генетикой особям – то природные механизмы сохранения вида не работают. Если политкорректность выводит на уровень нормы пидорасов, идиотов, уродов – то механизмы сохранения социума тоже не работают.

Нет, я отнюдь не призываю убивать больных детей или, к примеру, вешать негров. Я вообще ничего не предлагаю. Я не знаю выхода из этого тупика. Политкорректность – неизбежное зло, проистекающее от чрезмерного количества людей и скученности их проживания. Если человек постоянно находится в контакте с сотнями себе подобных, и деться от них просто физически некуда, то нужны какие-то механизмы сосуществования. К этим механизмам относится и государство со своей юстицией и полицией, и политкорректность, позволяющая абстрагироваться от неприятных тебе людей. Вместо того, чтобы врезать пидору с ноги, ты его переименовываешь, делая его как бы уже и не пидором, а «человеком с альтернативной сексуальностью». Механизму естественной агрессии противопоставляется механизм социальной ответственности – бить пидоров неприлично. Неполиткорректно. Можно потерять работу даже за само слово «пидор» - поскольку оно порождает агрессию.

Политкорректность – это в каком-то смысле ограничение большинства ради меньшинства. Создаем некоторые небольшие неудобства здоровым в пользу инвалидов. Забираем часть рабочих мест у белых в пользу негров. Заставляем нормальных брезгливых людей улыбаться и пожимать руки пидорам. Неприятно? А что делать? Альтернативой была бы взаимная агрессия, которую человечество уже не может себе позволить в силу скученности проживания – жертвы будут велики, а главное – это вредит бизнесу.

Так что никуда нам от политкорректности не деться. Тут мы от Америки приотстали чутка, но ничего – догоним. Будут и у нас «пизадатые россиянки» с исками о sexual harassment, и на работе сплошной communication skills. С неграми тут у нас, правда, напряженка, ну да ничего, зато пидорасов хватает…

PS
К сведению читающих

Я не предлагаю альтернатив. Я не знаю, как лучше. Возможно, что и никак. Я просто выражаю словами свою обеспокоенность тем, что вижу вокруг.

И - да, вы имеете полное право записать автора этого журнала в ретрограды, расисты и гомофобы. А еще я курю.

А ветераны не рассказывают. Молчат и хранят свою память. Молодые успешные щенки презрительно зовут их старперами, старушенциями и старыми ворчливыми козлами. Молодые успешные щенки озабочены тем как вкусно пожрать, хорошо потрахаться и позвездеть о последней модели Бентли. Молодые щенки забыли, кому они обязаны всем этим. Забыли свое прошлое.

Прошлое смотрит из-за толстых стекол очков, тонкими стариковскими руками поправляют видавший виды плащ и молча отворачивается. Они стали чужими в своей стране. Они, ценой жизни своей и своих близких давшие возможность нам, нынешним, появиться на свет не рабами, а свободными людьми. Они, ветераны, забытые на обочине дороги, по которой катится, скрепя разболтанными шарнирами, Рассея-матушка. Победители, оказавшиеся ненужными в своей стране. Молча доживающие свой век в нищете и беспамятстве.

Но я скажу вам, случись гроза, встань у границ враг - кто поднимется на защиту?

Успешные щенки наперегонки побегут сдаваться на милость победителя, не забывая лобызать землю у ног врага. Им нет веры, их идол Великий Бакс и Верный Евро приспешник его. Обильная вкусная жратва, передача Дом-2 и элитные девки из модельных агентств

И только старики, как прежде, поднимутся стеной, последние выжившие в страшной войне, оденут ордена и пойдут в бой. Свой последний бой. Они будут защищать не президента с его правительством, не марионеточную думу с голосистыми депутатами. Они встанут стеной за свою страну. За свою землю. Потому есть святые вещи, ради который стоит жить и умереть.

9 мая они пройдут по улицам ваших городов, гордые, нестареющие душой ветераны. И в этот день простите им все. Ворчливость, дурной характер, капризы и жалобы. Обнимите и скажите СПАСИБО. Потому что они совершили подвиг, равный которому никому из нас, дай бог, не свершить никогда. Они дали нам право на будущее.

Никогда не забывайте, чем мы им обязаны.