РЫБОЛОВ

Передо мной, как прежде,
Веснушчатый человек
В простой коннемарской одежде;
Я вижу, как он чуть свет
Идет закидывать мух
В ручей на склоне холма, —
И чту его бодрый дух
И мудрую трезвость ума.
Зову его образ, чтобы
В спокойных чертах прочесть
То, что настать могло бы,
И то, что сегодня здесь, —
Когда процветает враг
И умер любимый друг,
Окружен почетом пошляк,
И правит страною трус,
И ни одного негодяя
К ответу не призовут,
И, пьяный сброд забавляя,
Кудахчет мудрец, как шут,
Когда возводит лакей
Постыдную клевету
На самых лучших людей,
На Разум и Красоту.
Может быть, целый год,
Несмотря на безумный век,
Передо мной предстает
Веснушчатый человек,
И его коннемарское платье,
И пена среди камней,
И быстрый изгиб запястья
При падении мухи в ручей.
Пришел ко мне, как ответ,
И весь день со мной неспроста
Человек, которого нет,
Человек, который мечта;
И я написать ему должен,
Покуда хватает сил,
Стихи, где живут, быть может,
Зари прохлада и пыл.

Перевод с английского А. Сергеева.
Почему у Йейтса именно рыболов становится ответом на вопрос о том, как реагировать на встроенную несправедливость мира? Вряд ли здесь имеются христианские коннотации – скорее, речь о единении с природой. Но суть, безусловно, в «бодром духе» и «мудрой трезвости ума» - на фоне других ответов 20 века, не отличающихся ни трезвостью, ни бодростью. В отличие от охотника, преследующего свою добычу, рыболов ее просто ждет – и в этом смысле сам становится частью пейзажа. «Человек-мечта», в представлении великого ирландца, перестает быть пришельцем-гуманоидом, вторгающемся в реальность этаким закомпексованным хищником – и такого человека не проглядывается и теперь, спустя почти век.