В 1958 году у меня родился сын. Разочарование моё было безграничным: я хотел дочь! Я мечтал о дочери. Родители, жена, друзья, коллеги наперебой уговаривали меня, что я идиот, что все прогрессивные отцы во все времена и у всех самых отсталых народов мечтали о сыновьях - продолжателях рода, дела, фамилии и т.д. Я вяло кивал и убивался. Наконец слух о моих терзаниях дошел до Леонида Васильевича [Маркова], и он призвал меня для разговора.

— Малыш, — сказал он, мягко полуобняв меня за плечи. — Я слышал, что у тебя там что-то родилось?

— Да! Вот!.. — и я поведал ему о своих терзаниях.

— Дурашка! Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Мило! Представь себе, что у тебя дочурка. Проходит каких-нибудь семнадцать лет, ты сидишь дома, уже несвежий, лысеющий Шурик, и ждешь с Таточкой свою красавицу Фиру. А Фиры нет. Она пошла пройтись. Ее нет в двенадцать, в час, в два. Ты то надеваешь, то снимаешь халатик, чтобы куда-нибудь бежать, и вдруг звонок в дверь. Вы с Таточкой бросаетесь открывать. На пороге стоит лучезарная, счастливая Фира, а за ней стою Я!

«Па-па, — говорит она, — познакомься, это Леня».

Ты втаскиваешь ее в дом и в истерике визжишь все, что ты обо мне знаешь и думаешь!

«Папочка, говорит она, — ты ничего не понимаешь: я его люблю». И я вхожу в твой дом. Малыш! Тебе это надо?

С тех пор я хочу только сыновей.

[Александр Ширвиндт]